Моё наёмное рабство на складе - Будни капитализма. - Каталог статей

Мак Макклелланд (Mac McClelland)

Заемный труд в США или "если на вас упадет поддон, вы больше не сможете у нас работать"

«Только не принимайте ничего из того, что там будет с вами происходить, близко к сердцу», - говорит мне, подмигивая, женщина в местной торговой палате, когда я рассказываю ей, что с завтрашнего дня начинаю работать в Amalgamated Product Giant Shipping Worldwide Inc. Я гляжу на нее в недоумении.

«В чем дело? – спрашиваю я. – Ко мне там будут придираться или еще что-нибудь?»

Она улыбается: «Конечно». Я нахожусь в небольшом городке к западу от Миссисипи, и здесь все либо знают кого-то, кто работал на Amalgamated, либо сами на нее работали. «Посмотрите на это с их точки зрения. Им нужно, чтобы вы работали так быстро, как сможете, чтобы они могли как можно быстрее высылать как можно больше товаров. Поэтому они дадут вам нормы, а потом, если вы будете их выполнять, они их повысят, понимаете? И при этом они все равно будут постоянно на вас орать. Это похоже на армию. Им нужно вас сломать, чтобы вы стали такой, как им удобно. Поэтому вам будут все время твердить: "Вы плохо работаете, вы плохо работаете, вы плохо работаете” – чтобы вы больше старались. Не говорите: «Я не могу лучше», даже если и вправду не можете, говорите: «Я постараюсь». Если скажете, что лучше не можете, вас уволят. У них огромная текучка. Вокруг постоянно будут кого-нибудь увольнять. Главное, не принимайте близко к сердцу, не срывайтесь и не плачьте, когда на вас будут кричать».

Несколькими месяцами раньше я писала о складе в Огайо, на котором рабочие отгружали товары для интернет-магазинов в условиях, которые выглядели деморализующими и бесчеловечными даже на мой взгляд – а я долгое время работала на складе. После этого редакция попросила меня поработать в Amalgamated Product Giant Shipping Worldwide Inc. Когда я нанималась туда, мне пришлось сообщить свое настоящее имя и свою трудовую биографию, и, если бы меня спросили о подробностях (этого, впрочем, не произошло), врать было бы нельзя. Тем не менее, я не буду упоминать никаких деталей, позволяющих идентифицировать людей, с которыми я сталкивалась, или саму компанию. Помимо всего прочего, если поступлю иначе, кому-то может показаться, что дела обстоят таким образом только на одном складе или только в одной компании. А это совсем не так.

Я волновалась, не придется ли мне прервать процесс трудоустройства, если меня спросят, зачем мне нужна эта работа. Но об этом никто так и не спросил. И хотя я с гордостью подчеркивала свой опыт работы на складе, оказалось, что для того, чтобы получить работу, мне главным образом нужно было 20 или 30 раз подтвердить, что я не сидела в тюрьме.

Собеседование проходило в офисе в депрессивном городе с закрытыми магазинами и разбитыми окнами в деловом центре и с рекламой решения проблемами с закладными на здании местной юридической фирмы. Одновременно со мной нанимаются еще шесть или семь человек. Мы отвечаем на вопросы за компьютерами, расположенными несколькими группами. Система спрашивает меня, сидела ли я в тюрьме. Нет? Хорошо, а сидела ли я в тюрьме за нанесение побоев? Кражу со взломом? За тяжкие преступления? За преступления небольшой тяжести? За изнасилование? За убийство? Я в этом уверена? Смысла врать нет, предупреждает меня компьютер, потому что сотрудников проверяют на наличие судимостей. За следующим компьютером я должна доказать, что умею читать. Мне дают тест: показывают обложки нескольких альбомов, в том числе «Триллера» Майкла Джексона, а потом спрашивают, как называется джексоновский альбом. Следующий компьютер спрашивает об опыте работы и о чертах характера. Что я думаю об опасных поступках? Могу ли я сказать, что к ним не склонна? Или, напротив, склонна?

В центре комнаты на большом экране постоянно показывают видео с громким звуком. Тот, кто опаздывает, звучит голос за кадром, пока нарисованные человечки нарушают правила – например, случайно просыпают и опаздывают на работу, - вредит себе даже больше, чем компании, потому что за это наказывают штрафными баллами, а тех, кто наберет слишком много баллов – увольняют. Если вы опоздаете в любой из дней своей первой рабочей недели, вас сразу же уволят. Опаздывая и болея, вы также упускаете возможность максимизировать выплаты за сверхурочную работу. Работать больше восьми часов в день обязательно. Участвовать в разминках также обязательно, так как большую часть вашей минимальной 10-часовой смены вам придется либо стоять у конвейера, либо ходить по бетону и металлическим ступенями. Будьте осторожны, так как вы можете серьезно травмироваться. Также будьте внимательны: некоторые из ваших коллег могут оказаться теми чудовищами, которые подают ложные заявления о несчастных случаях на производстве. Если вы узнаете, что кто-то этим занимается, сообщите об этом и виновного осудят, вам выдадут премию в 500 долларов.

Компьютеры, выясняющие, годимся ли мы, чтобы упаковывать коробки и наклеивать ярлычки, принадлежат агентству по временному найму персонала. Товары, которые мы заказываем в крупных интернет-магазинах, хранятся на больших складах, принадлежащих либо самим магазинам, либо независимым логистическим подрядчикам – так называемым 3PL-компаниям. Зачастую один склад обслуживает несколько дистрибьютеров. Площадь складских помещений, которые использует в Северной Америке Exel, крупнейшая американская 3PL-компания, составляет 86 миллионов квадратных футов. Exel – дочернее предприятие Deutsche Post DHL, что любопытно, так как Deutsche Post – это германская почтовая служба, приватизированная в 1990-х годах и купившая DHL в 2002 году, став одним из самых крупных корпоративных работодателей в мире. Объем сектора «складских и логистических услуг с добавленной стоимостью» в 3PL-компаниях превышает 31 миллиард долларов, однако это лишь малая часть той выгоды, которую он обеспечивает материнским компаниям. Например, логистическое подразделение UPS само по себе приносит около полумиллиарда долларов, но кроме этого поддерживает другие направления бизнеса UPS Inc с многомиллиардными доходами.

Однако в любом случае, независимо от того, кто занимается хранением товаров, которые вы покупаете – сам дистрибьютор или 3PL-подрядчик, - люди, которые непосредственно заняты работой на складе, зачастую работают на совсем другую компанию: на агентство по временному найму. Агентство, в которое я обратилась, с октября по декабрь нанимало 4 тысячи муравьев только для одного склада Amalgamated. Прописью: четыре тысячи. Одним из этих муравьев стала я.

Я должна буду работать с воскресенья по четверг с 7 утра до 17:30. Когда потребуется сверхурочная работа - что произойдет скоро (Рождество!) - я должна буду уходить в 19 или 19:30. Восемь дней спустя после собеседования – то есть, как только были получены результаты проверки на наркотики – я уже гуляю по маленькому запущенному городку примерно в часе езды от города, в котором я нанималась на работу. Именно здесь расположен склад, поэтому многим из моих коллег трудно добираться до работы. Я ухожу с главной улицы и захожу в торговую палату. Я хочу просто убить время, которого у меня, впрочем, не слишком много – мой первый рабочий день начинается в пять утра, - но в итоге получаю полезные советы.

«А что, если я все же расплачусь? – спрашиваю я женщину, предупредившую меня сохранять спокойствие, как бы ужасно со мной ни обращались. - Неужели меня действительно за это уволят?»

«Да, - отвечает она. – На ваше рабочее место претендуют еще 16 человек. Зачем им держаться за работника, который не контролирует эмоции, особенно сейчас, когда в экономике такая ситуация?».

При этом, советует она, как бы на вас ни давили, не работайте на износ и не доводите дело до травм. Вы молоды, у вас впереди долгая жизнь, говорит она. Не стоит губить здоровье ради зарплаты, отмечает она. Если учесть, что платить мне обещали около 11 с чем-то долларов в час, это прозвучало некоторым преуменьшением.

Солнце на пасмурном ноябрьском небе уже клонится к закату, когда я благодарю свою собеседницу за помощь и поворачиваюсь, чтобы уйти. Она еще раз повторяет мне вслед свое «первое правило выживания».

«Свою гордость и свою личную жизнь оставьте за порогом склада». Если хотите удержаться на работе, добавляет она, с завтрашнего дня вам придется делать вид, что у вас нет ни того, ни другого.

Неудобное для большинства работников расположение склада Amalgamated Product Giant Shipping Worldwide Inc. не было случайностью. Городок, в котором он размещается, пересекает одна из основных автострад, к тому же он расположен недалеко от крупного аэропорта и от нескольких шоссе. Кроме того, не стоит забывать о железнодорожной станции, которая век назад стала перевалочным пунктом на пути к более значимым местам и сейчас включена в мощную транспортную сеть, использующуюся, чтобы доставлять покупателям по всей стране товары со всей страны. Мой номер в гостинице постоянно дрожал от грохота проезжающих мимо поездов. Я так и не смогла их толком рассмотреть, потому что уходила на работу затемно и возвращалась, когда было уже темно.

В Amalgamated в первый рабочий день проводится обучение. Хотя зарплата нам начинает исчисляться с 6 часов, нам сказали приходить к 5. Если мы не придем на час раньше и не будем стоять и ждать, пока они поймут, кто мы такие, и куда они дели наши пропуска, мы можем опоздать к началу обучения – что будет означать увольнение. «Я так боялась опоздать, что не спала полночи», - говорит мне женщина лет 60. Со мной произошло то же самое. После первой недели минутная задержка - это 0,5 штрафных баллов, задержка на час - 1 балл, а пропущенный день 1,5 балла. Набравших 6 баллов увольняют. Однако в первую неделю увольняют даже за минутное опоздание. Когда мы выстраиваемся, чтобы нас могли в третий или в четвертый раз пересчитать, женщина, проводящая перекличку, узнает фамилию одного из молодых стажеров. «У тебя здесь отец работает? Или дядя?» - спрашивает она. «Дедушка», - отвечает стажер. Другой куратор прерывает их - не грубо, но нервным тоном - «Быстрее, не задерживаемся».

Культура труда в компании предусматривает высокую интенсивность, утверждает один из боссов Amalgamated, записанное на видео выступление которого нам показывают в начале обучения вместе с еще несколькими роликами - о политике компании, недопустимости сексуальных домогательств и т. д. Мы смотрим на экран, стараясь не клевать носом. Мы не требовали бы такой интенсивности, говорит корпоративная шишка. Но ее требуют наши клиенты. Вокруг висят плакаты. На одних указаны требуемые показатели выработки. Другие провозглашают, что положительная реакция клиентов, для которой требуется выполнять нормы - это ключ к росту, а рост это ключ к снижению цен, что в свою очередь вызывает положительную реакцию клиентов. Места для неэффективности быть не должно. Девушка, ведущая наше обучение, напоминает нам, что в первую неделю нам нельзя пропускать ни одного дня. Никаких исключений делаться не будет. Возьмем, например, Брайана, который сейчас проходит с вами обучение, говорит она. Брайан уже его прошел, но в его первую рабочую неделю его жена родила ребенка, он пропустил день и был уволен. Свежеиспеченному отцу пришлось подавать заявление заново, и это стоило ему пару недель работы и зарплаты. Понятно? Все поворачиваемся и смотрим на Брайана. Добро пожаловать обратно, Брайан. Не берите пример с Брайана.

Вскоре мы переходим к обучению на практике. Как и на любом рабочем месте с высокой степенью автоматизации и большим количеством тяжелого оборудования, на складе у работников есть много возможностей покалечиться, и нам их охотно перечисляют. Вот места с разным уровнем пола – здесь можно споткнуться и вывихнуть ногу. Не подходите близко к поднятым на несколько уровней вилочным подъемникам: «Если на вас упадет поддон, вы больше не сможете у нас работать». Следите за пальцами у ленты конвейера, которая проходит через весь склад на уровне пояса. Люди теряют здесь пальцы – или, по крайней мере, куски пальцев. Примерно раз в год, говорят нам, у кого-нибудь в конвейер затягивает волосы. Когда это происходит, жертва лишается не только волос, но и части скальпа.

Если главное, что нам втолковывали в первую половину обучения на практике – это «будь осторожен», то его вторая половина прошла под девизом: «Шевелись так быстро, как только можешь – и еще быстрее». Меня наняли в комплектовщики, и это означает, что я должна искать на многоуровневом складе площадью в несколько тысяч квадратных футов, сканировать, укладывать в пластиковые контейнеры и отправлять дальше по конвейеру предметы, согласно указаниям моего сканера. Нас разбивают на группы и учат искать объекты на специальных тренировочных полках по предоставленной сканером информации. Затем мы переходим к тренировкам на скорость. Сначала мы соревнуемся, кто быстрее выполнит заказы, затем – кто быстрее разложит предметы обратно по полкам.

«Побыстрее, - подбадривает меня инструктор, увидев, что я вырвалась вперед, – тогда ты сможешь разложить предметы по местам». Меня, конечно, удивляет, что за хорошую работу мне обещают еще больше работы, но инструктор попал в точку – я принадлежу к тем странным людям, с которыми такой метод мотивации работает. Я побеждаю и получаю в награду дополнительное задание.

После полудня нас отправляют в одиночное путешествие по складу со сканерами наизготовку. И тут я понимаю, что, несмотря на относительную молодость, регулярные тренировки и комплексы ударника, я никогда не смогу выполнить заданные нормы.

Склад – это огромное, холодное, похожее на пещеру место. На нем царит тишина, несмотря на присутствие тысяч людей, которые молча собирают заказы или стоят у конвейеров, упаковывая грузи или заклеивая коробки. Ни единого звука, только изредка зашумит подъемник. Мой сканер сообщает мне, в каком отделе нужно искать товары – всего отделов на складе девять, и они настолько большие, что к моему пропуску прикреплена карта. Он также сообщает мне, сколько, по его мнению, времени мне полагается, чтобы добраться до искомого. Сектор «Даллас», желтая секция, ряд H34, ячейка 22, уровень D: домашний халат. Теперь электросито. Двадцать секунд. Я считаю шаги до места назначения – их 20, причем во мне 5 футов 9 дюймов роста и шаги у меня широкие. За отведенное время я успеваю добраться до нужной точки и найти ячейку, только если ни секунды не медлю, не останавливаюсь попить воды и сразу же иду в нужном направлении так быстро, как только могу – да еще и временами перехожу на бег. Распылитель для оливкового масла. Таблетки для повышения мужского либидо. Ружейный ремень. Какого хрена заказывать в интернете бумажные полотенца? Календарь с феями. Неопреновая сумка для завтраков. Я все время запаздываю.

Постоянно происходят какие-то сбои. Программы наших сканнеров рассчитаны на то, что мы – временные работники – полные идиоты. Сканер приказывает мне найти куклу вуду Роба Зомби в голубой секции сектора «Рокиз», третья ячейка, уровень A, ряд Z42. Но если я укажу, что куклы там нет, мне придется доказать это, просканировав все содержимое ячейки, хотя я готова поклясться что в горке из упакованных по отдельности 30 батареек, сканирование которых по очереди отняло у меня уйму времени, не может быть никакого Роба Зомби. Наверное, только через пять минут я с этим закончила и отправилась за следующим предметом – притом, что на указание об ошибке должны были уйти считанные секунды.

В течение первой рабочей недели новички должны выполнять 75 % нормы. Если мы не справляемся, нас отправляют на «консультацию». Если работник работает на складе несколько недель и не выполняет норму на 100% - его тоже отправляют на «консультацию». «Почему вы не справляетесь? - спрашивают кураторы. – Вам обязательно нужно выполнять норму».

В агентстве временной занятости Amalgamated нанимает ровно столько людей, сколько нужно, чтобы выполнить заказы на эту неделю при максимальной производительности труда. Многие магазины нанимают дополнительных работников в горячее время, и интернет-магазины – не исключение. Однако складские и распределительные центры вроде этого используют временных работников круглый год. По данным Бюро трудовой статистики - 15 % комплектовщиков, упаковщиков и грузчиков – это временные сотрудники. В среднем они зарабатывают в час на 3 доллара меньше, чем постоянные. Во «временном» статусе можно работать годами. На этом складе таких работников настолько много, что агентство по их найму держит здесь свой офис. Бизнес-консультанты считают поиск временной рабочей силы крайне востребованным – «горячим» - бизнесом. Чтобы прибыль была максимальной, необходимо, чтобы все работали быстро и чтобы работников было ровно столько, сколько нужно для выполнения задачи. Работодатель набирает нужное число работников буквально поденно – желающие есть всегда. Зачастую такие работники вынуждены звонить прямо перед своей сменой, чтобы узнать, будет ли у них работа. Иногда им платят сдельно – в зависимости от выработки. Их всегда можно быстро выгнать и найти им замену.

Здесь все постоянно суетятся. Когда объявляют первый из двух 15-минутных перерывов, мы начинаем суетиться еще сильнее. Мы, комплектовщики, заканчиваем со своими контейнерами, отсылаем их по конвейеру, и как можно быстрее бежим вместе со всей толпой по бетонному переходу в комнату отдыха. По дороге нужно пройти через металлоискатель, перед которым скапливается очередь. Интересно, что через него проходят только при выходе, а не при входе – видимо, начальство опасается, что мы будем выносить под рубашкой игровые приставки, а вот не пронесем ли на склад оружие, его не волнует. Если металлоискатель на нас реагирует – нас отводят в сторону и обыскивают, если нет, можно броситься в комнату отдыха и поискать свободное место за рядами столов. Если тебе нужно в туалет - а мне нужно – это требует дополнительного времени. Когда на фоне всей этой паники из-за времени до меня доходит, какое счастье, что у меня сейчас нет месячных, я победно вскидываю кулак в воздух. Чтобы добраться до туалета нужно тоже постоять в очереди. Туалетов всего по два. В женских по восемь кабинок, через которые каждый день проходят тысячи человек, сколько кабинок в мужских – не знаю. После того, как я ускорила процесс прохождения через металлоискатель, заменив пояс галстуком (поясов без металлических частей в местном магазине не нашлось, а без пояса из-под штанов могут показаться белье или ложбинка между ягодицами - и тогда я получу штрафные баллы) и начав прятать ключи от машины в комнате отдыха в показанном мне менеджером «сравнительно безопасном» месте – шкафчиков на складе нет и «у нас тут все время воруют», - у меня, наконец, начинает оставаться от перерывов до семи минут, за которые можно перекусить, запихнув в себя столько жирной белковой пищи, сколько получится. В Amalgamated всегда работают с такой скоростью. При этом сейчас, перед «Черной пятницей», работников на складе больше, чем обычно.

Затем так же быстро мы бежим обратно. Через 15 минут после начала перерыва мы должны быть там, откуда уходили, – готовыми к работе, со сканерами наизготовку. Разбегаемся, расхватываем тележки для контейнеров. Когда пробегаешь мимо кого-нибудь, можно успеть обменяться словами. «Как дела на рынке труда? – кричит со смехом один из бригадиров новичкам – Шутка». (Очень смешно!). «Я знаю, почему вы, ребята, здесь – я здесь по той же причине». Двое сотрудников почти сталкиваются на бегу, и один из них спрашивает другого, как дела с жалобой на запрет отгулов. Второй отвечает сквозь зубы: «Мне сказали радоваться, что у меня вообще есть работа». Поговорить некогда, но разговоры, по крайней мере, не запрещены – в отличие от склада в Огайо, о котором я писала. Там одного парня на моих глазах уволили за нарушение этого запрета – он спросил у другого работника, откуда тот родом. Поэтому я позволяю себе роскошь улыбнуться мужчине, у которого всегда несчастный вид, и спросить у него, как дела. Он отвечает: «Ужасно», и я бегу дальше к здоровенному лифту-клетке, доставляющему наши тележки на второй и третий этажи. Мне нужно пройти под большим металлическим засовом спереди лифта, который по-хорошему следует обходить. За последний месяц уже трем людям, получившим по голове такими засовами, пришлось накладывать швы, так что это небезопасно. Опаснее всего лифт в секторе «Даллас» - там засов установлен неправильно и особенно склонен падать. Будьте осторожны, предупреждают нас. Да-да, конечно. А как же норма выработки?

По оценке Amalgamated, комплектовщики проходят в быстром темпе по холодному бетону в среднем 12 миль в день, и когда я сажусь на корточки – полки тянутся от самого пола на высоту в семь футов, - чтобы найти защитный футляра для айпада, у меня все болит – ступни, ноги, бедра. Так, теперь антибликовый экран для айпада. Держалка для айпада. Штука, напоминающая трубку от стационарного телефона, которая подключается к айпаду, чтобы можно было делать вид, что говоришь не по планшетнику, а по телефону. И фаллоимитаторы. Да, именно так, огромное количество фаллоимитаторов. В перерывах некоторые мои коллеги постоянно на это жалуются. Мне, напротив, весело – хоть какой-то повод посмеяться. Мне уже становится тошно каждый раз, когда код на моем сканере показывает, что предмет надо искать у самого пола – а за 10 с половиной часов смены это происходит не одну сотню раз. Что же будет со следующей недели, когда начнутся обязательные 12-часовые смены? «Интересно, что думает об этом Управление охраны труда», - бормочу я про себя. («В вопросах эргономики, - заявили мне в Управлении, когда позднее я туда позвонила, - у нас нет стандарта. Рекомендации есть, а законов нет».) Поэтому действительно радует возможность отвлечься на секунду и представить себе, как кто-то заворачивает все эти сексуальные игрушки и кладет их под елку. Счастливого Рождества. Я дарю тебе самый большой черный член.

За обедом самым распространенным вопросом после «Сколько искусственных членов упаковали сегодня?» было «Как ты сюда попал?» - как в тюрьме. Парень немного за 20 рассказывает, что он из Чикаго и переехал в этот штат, найдя работу на полную ставку в городе в часе езды отсюда, потому что «Чикаго умирает». К сожалению, его работа не слишком хорошо оплачивается, поэтому, когда он на ней не занят, он работает здесь – отрабатывает смены по 10 с половиной часов и тратит два часа на дорогу. Еще один мой сотрудник утверждает, что он писатель. Когда он не работает на складе, он пытается получить грант. Моя соседка, женщина средних лет, раньше была бухгалтером. Ее нанимают в горячий сезон. В прошлом году она тоже работала здесь перед Рождеством. «А что в остальное время?» - спрашиваю я. «Сижу на пособии», - говорит она с грустным смешком, каким обычно смеются люди, когда говорят что-то совсем не смешное. Вокруг нас матери отчаянно названивают своим детям. В начале обеда отовсюду так и слышится их воркование. Со стороны этих женщин очень храбро держать телефоны в комнате отдыха, несмотря на воровство. Однако в машинах они оставлять телефоны не могут, иначе ими нельзя будет воспользоваться до конца дня – нам запрещено покидать склад без специального разрешения. Брать их на работу они тоже не могут, потому что в складские помещения нельзя проносить ничего, «кроме своей одежды» («Если при вас будет обнаружен любой предмет, который продает Amalgamated, он может быть конфискован. А что продает Amalgamated? Все!» - предупредили нас во время обучения). Думаю, если бы на мне лежала ответственность за ребенка, у меня бы тоже не было другого выбора, и мне пришлось бы оставлять здесь свой телефон. Впрочем, мамы управляются быстро. «Как дела?», «Все в порядке?», «Ты поел?», «Я тебя люблю» - и вот они уже с нами, поглощают пищу так же быстро, как и все остальные. Обед длится 29 минут и 59 секунд - нам специально подчеркнули, что 30 минут и 1 секунда грозят штрафными балами. За это время нужно успеть пройти через металлоискатели и успеть воспользоваться отвратительно переполненной уборной - на доске для предложений постоянно висят просьбы сделать что-нибудь с запахом. Кроме того, нужно успеть отметить уход и возвращение. Поэтому мы жуем быстро, и обычно возвращаемся на места, не успев дожевать.

Дни сливаются друг с другом. К концу третьего дня я получаю взыскание. Я отправила две единицы товара по конвейеру, хотя мой сканер просил только одну – товар был упакован попарно, и мне следовало открыть коробку и взять один экземпляр, но я не заметила – слишком торопилась. До конца смены остается еще час, я уже нашла 800 предметов. Хотя я двигаюсь так быстро, что успела взмокнуть, сканер говорит мне, что я выполняю лишь 52 % нормы. Ко мне подходит бригадир с моими показателями в папке. Она безусловно добрый человек, пытается, как и остальные ее коллеги, создать на работе дружелюбную обстановку и совсем не хочет проводить в жизнь политику компании, которая делает эту работу такой неприятной. Но у нее связаны руки. Ей тоже нужна работа, поэтому она вынуждена говорить мне то, что я ни разу не слышала ни за 19 обучения, ни на одном из примерно дюжины рабочих мест: «Ты не справляешься».

Признаю, что я все-таки расплакалась. Правда, к счастью, не на работе, где на это явно посмотрели бы неодобрительно, а позднее, когда я объясняла знакомому по «Скайпу», что у меня болит все тело, что я не выполнила норму, что я 10 с половиной часов бегала, причем каждые 20-30 секунд вставала на носки, нагибалась или опускалась на пол. Это ужасно, что они уволили Брайана за то, что у него родился ребенок, продолжала я жаловаться и, кстати, при трудоустройстве я подписала бумагу о том, что каждому, кто уйдет с работы не уведомив об этом начальство за неделю - будь это журналистка, которая просто вернется к другой работе, или рабочий, пропустивший день, потому что его жена родила ребенка, и за это уволенный, - заплатят не оговоренную сумму, а минимальную зарплату. В этом штате, как и в большинстве других, это семь долларов в час. Слава Богу, что мне (вероятно, в отличие от Брайана) не нужно платить Amalgamated еще и за «ограниченную программу страхования здоровья». Потому что из заработка за 10 с половиной часов рабочего дня у меня после уплаты налогов останется около 60 долларов.

«Это Америка?» - спрашивает мой собеседник (я ведь часто бываю за рубежом).

Она самая, и работаю я на огромную и очень успешную компанию. Или на кадровое агентство, которое работает на эту компанию. Удобная, надо сказать, получается схема: агентства временной занятости избавляют репутацию компаний, названия которых всем известны, от пятен связанных с неприемлемыми условиями труда. Когда временные сотрудники со склада Walmart обратились в суд с жалобами на то, что сначала им недоплачивали, а потом их уволили за попытку поднять шум, Walmart, формально не бывший их работодателем, не фигурировал в качестве ответчика (впрочем, Amazon в аналогичной ситуации ответчиком все-таки был признан). Временным сотрудникам не обеспечивают достойного здравоохранения - так как они всего лишь краткосрочные «контракники», как бы долго они не работали на одном месте. Им не положено ни повышения зарплаты, ни отпусков, они фактически не могут объединяться в профсоюзы, более того, они даже не знают, будет ли у них работа в тот или иной день, и сколько они еще будут работать. Зато это позволяет снижать цены, доставлять товары в кратчайшие сроки, предлагать бесплатную доставку и сохранять при этом миллионные и миллиардные прибыли.

«Может все не так ужасно?» – замечает мой собеседник. Я качаю головой. Именно так. Причем в этом городе нет другой работы, и во многих других городах тоже, и таких городов будет все больше. Недаром в Америке прогнозируют рост розничной торговли в интернете на 10% в год – до 279 миллиардов долларов к 2015 году. Недаром выручка крупнейшего в стране интернет-магазина Amazon растет каждый год на 30-40%. Недаром у него уже 69 огромных складов, 17 из которых вступили в строй только в 2011 году. Так что не стоит обольщаться.

«Ты что-то слишком веселая», - говорит мне очередной бригадир. Он тихо подошел ко мне, когда я была занята работой, и его появление застало меня врасплох. Его слова стали не меньшей неожиданностью.

Чувствую я себя совсем невесело. Я четвертое утро подряд вытаскиваю себя из кровати до рассвета. Жалость к себе становится серьезной проблемой. У меня жутко болят спина и плечи. «Принимай по 800 миллиграммов Адвила в день», - посоветовала мне женщина лет 50-60, когда мы собираемся перед работой в комнате отдыха. Когда я пришла, я спрятала сумку с обедом на нижней полке дешевого металлического стеллажа, окаймляющего в комнате отдыха стены, и уже собиралась уходить, но помедлила – и обругала сама себя. Оказывается, я кое-что забыла в сумке, и теперь мне надо было либо нагибаться за ней, либо садиться на корточки, а делать это лишний раз я буквально не могла. Мужчина с грустным видом, которому я всегда стараюсь улыбаться, рассказал мне, когда мы торопились на свои участки, что он здесь работает уже второй раз: несколько недель назад у него разыгрался артрит, и он вынужден был потратить время на визиты к врачам. Хотя у него были справки об этом, его все равно уволили. Ему пришлось заново проходить процесс трудоустройства, что стоило ему дополнительной недели и половины заработка. «Быстрее, быстрее! Работайте живее! Шевелись, ребята!», - подбадривали нас в это утро. Так как мне казалось, что мы и так быстро работаем, меня, признаться, все это подавляло.

«Знаешь, - поясняет бригадир, - к этому моменту почти все уже либо впадают в уныние, либо сходят с ума от злобы».

Возможно, я выгляжу веселее, чем следовало бы, потому что могу позволить себе редкую роскошь не держаться за эту работу. Тем не менее, я мечусь по своему сектору в достаточном темпе, чтобы успеть слегка запыхаться и заработать головокружение. Сегодня я работаю в книжном отделе. «Это хорошо», - улыбаюсь я себе, когда в первый раз вижу забитые бумагой полки. Я всегда любила книги.

Однако у работы с книгами в Amalgamated обнаружились свои недостатки по сравнению с работой с фаллоимитаторами, детским питанием или куклами Барби. В первую очередь несовпадение нумерации. Когда мой сканер сообщает мне, что мне нужна книга с нижнего уровня 28 секции такого-то ряда, 28 секция полки на уровне глаз зачастую не совпадает с 28 секцией полки нижнего уровня. Поэтому, когда я вижу 28 секцию и опускаюсь на колени или сажусь на корточки, может оказаться, что на этом уровне, нужная секция находится на пять футов левее или правее. Это означает, что мне нужно встать, пройти эти пять футов и опять опуститься на колени/сесть на корточки, что сильно увеличивает нагрузку в течение дня. Или можно переползать, не вставая. Я обычно так и делаю, а мой коллега предпочитает вставать. «Это очень изматывает», - говорит он, когда мы встречаемся. Ему 20 лет. На часах 9:07.

Этим неудобства работы в книжном отделе не исчерпываются. Летом здесь очень жарко. На втором и третьем этажах нашей бетонной коробки хранится огромное количество томов. В бумаге, которую я подписала при приеме на работу, говорилось, что температура может опускаться до 60 градусов и подниматься до 95 градусов, причем чем выше этаж, тем там жарче. «Им пришлось завести вентиляторы, потому что летом люди здесь просто умирали», - рассказал нам один из бригадиров. Сейчас вентиляторы тоже работают, хотя мне приходится носить пять рубашек. «Если думаешь, что сейчас здесь холодно, – сказал мне один сотрудник, когда увидел, что я пытаюсь согреть руки, - молись, чтобы не было пожарных учений». Недавно из-за них всех эвакуировали, а многие работники, из тех, что много двигаются, успели раздеться до футболок. Так они и стояли потом целый час снаружи, дрожа под падающим на голые руки снегом.

Итак, книжный отдел, зимний холод и сухость, усугубляемая вентиляторами и залежами бумаги вокруг, я мчусь по полу в своих кроссовках, только штанины со свистом трутся друг об друга, за 30 секунд – в точности по сканеру - делаю 35 шагов, нахожу нужную секцию, ряд, ячейку и уровень, тянусь за «Дневником слабака» («Diary of a Wimpy Kid») и – «б…дь!» Между полкой и моей рукой проскакивает искра. Причем это не тот легкий разряд статического электричества, которыми я в детстве от скуки пугала сестру в магазине с ковровым покрытием на полу, - это полновесный удар, достаточно неприятный, чтобы мое тело инстинктивно начало бояться его повторения. Я теперь непроизвольно медлю каждый раз, когда тянусь за книгой. Мой коллега бросается к полке, нагибается, его голова касается металла, и разряд буквально его отбрасывает. «Береги голову», - говорит он мне. За первые два часа, я вынимаю с полок 300 предметов. И большинство из них больно бьет меня током.

«Вы случайно не знаете, что делать со статическим электричеством?» - спрашиваю я у начальницы, когда наступает утренний перерыв. Этот разговор будет стоить мне пару драгоценных минут, дающих возможность поесть/попить/сходить в уборную, но у меня разыгрывается подозрительность – я начинаю думать, что обмениваться электрическим зарядом с металлом несколько сотен раз в день может оказаться вредным для здоровья.

«Нет, к сожалению». Она действительно сожалеет. Мне действительно неудобно видеть начальников, которые изо всех сил стараются нам помочь и не хотят выглядеть неприглядно. «Они прилагают все усилия, - говорит она, - но тут ничего не сделаешь» Наверное, эти «они» никогда не слышали об антистатическом покрытии…

Мне остается только нахмуриться. Впрочем, даже если бы она мне что-нибудь посоветовала, у меня, скорее всего, не было бы времени последовать ее рекомендациям. Например, нам предлагают облегчать себе работу, используя стремянки, вместо того, чтобы тянуться и вставать на цыпочки. Однако поиски между рядов немногочисленных стремянок отнимали бы кучу времени. Еще мне предложили перекладывать неудобный сканер из руки в руку. «У тебя начнутся проблемы с запястным каналом, - говорит мне бригадир, – и ты захочешь поменять руку». Однако, признает он, это замедляет работу, так как штрих-код нужно сканировать в точности под правильным углом и это проще делать ведущей рукой. Лишнего времени у меня нет. Я по-прежнему выполняю лишь 57% нормы. 10 лет назад я работала грузчиком и упаковщиком в перевозочной компании, немного позже отрабатывала чудовищно долгие смены уборщицей и официанткой. Конечно, тогда спина и колени у меня были помоложе, но мне всего 31 год, и я уверена, что работай я, как тогда, я по утрам все равно чувствовала бы себя как человек, который трудится слишком много, а не как человек, тело которого решило взбунтоваться. Безусловно, какое-то время я могу, работая в самоубийственном темпе, выполнять норму, но ведь не 10 с половиной часов подряд!

«Не говори этого», – предупреждает меня в перерыве женщина из рабочих-трейлерщиков. Трейлерщиками называют людей, которые ездят в своих фургонах по стране от одной временной работы до другой, останавливаясь на трейлерных стоянках. «Мы с женой на пенсии, но нам…. не хватает, - объясняет один из них, пожимая плечами. – А работы в наших краях нет, вот и приходится ездить туда, где она есть».

Amalgamated размещает объявления о работе на сайтах, на которые часто заходят трейлерщики. Только на этом складе их сотни.

«Не говори, что это невозможно, - продолжает женщина. – Когда тебя спрашивают, почему ты не выполняешь норму…».

«Нужно отвечать: "Потому что она невыполнима”?» - перебиваю я.

«Отвечай, что будешь работать лучше, даже если знаешь, что не будешь, - продолжает она, не обращая внимания на мою иронию. – Сколько бы раз они тебе ни говорили, что ты плохо работаешь, отвечай, что будешь больше стараться, даже если больше просто некуда».

Люди, которые выполняют норму, конечно, существуют. Например, одна из инструкторов. Она работает здесь круглый год, не только на Рождество. «В первый месяц я ненавидела работу комплектовщика, - говорит она мне сочувствием. – Потом привыкла». Таких упорных и преданных делу работников здесь не так уж мало. Еще один из постоянных сотрудников постарался подбодрить меня, сказав, что он всегда выполняет норму, а иногда перевыполняет ее на 20%. Когда я спрашиваю его, не изматывает ли его это, он говорит: «Еще бы, в конце дня просто хочется заплакать и позвать мамочку». Тогда я спрашиваю его, награждают ли его как-нибудь за перевыполнение плана. Он отвечает, что иногда Amalgamated включает его в розыгрыши своих подарочных карт – на 15 или 20 долларов, - и пожимает плечами: «В наши дни и это неплохо». В любом случае, считает он, правильно относиться к работе и хорошо работать важно само по себе. Даже некоторые из работников, категорически не справляющихся с нормами, очень стараются. «Слышала, у тебя хорошо получается», - заявляет мне одна из женщин в нашей учебной группе. Вид у меня напряженный – я по-прежнему вырабатываю 60% нормы, но это больше, чем вырабатывает она. «Поздравляю», - говорит она с грустной улыбкой.

Нас увольняют. если мы говорим, что не можем или не будем работать лучше, говорит мне трейлерщица. Но если спокойно слушать, какая ты никчемная, работу можно сохранить. «Как ты думаешь, эта работа обязательно должна быть такой кошмарной?» - спрашиваю я ее.

«Нет, конечно», - говорит она с таким видом, как будто я задала исключительно глупый вопрос. Впрочем, он и вправду глупый. Amalgamated могла бы чуточку снизить свои прибыли и нанять больше людей, чем-то минимальное количество, которое она нанимает, а также устроить склад несколько эргономичнее. Однако это лишнее пространство, а значит лишние деньги, а клиенты не любят их тратить и могут уйти к другой компании. Если взимать плату за доставку, это снижает количество заказов, хотя я не уверена, что люди не будут готовы заплатить лишнюю пару баксов за доставку или чуть дороже за сам товар в обмен на гарантии того, что для выполнения их заказов не потребуется мучить и эксплуатировать низкооплачиваемых работников.

«Для начала нужно осведомить общество», - объяснит мне потом знакомая специалист по интернет-торговле. Сейчас информация потихоньку начинает просачиваться за пределы «машины выполнения интернет-заказов». Выходящая в пенсильванском Аллентауне газета Morning Call опубликовала статью о том, как работники Amazon пожаловались на удушающую жару, от которой они падали в обморок, а заодно и на то, что их наказывали за эти обмороки и вообще обращались с ними «как с дерьмом». Сайт Gizmodo опубликовал выдержки из блога трейлерщика. Сайт Huffington Post подготовил материал о вреде для здоровья и о дикой экономической нестабильности, с которыми сталкиваются временные складские работники. Работники подают в суд на интернет-магазины, логистические компании и агентства временной занятости, требуя выплат за сверхурочную работу и т. д., причем, по крайней мере в одном из таких исков (решение по нему было принято не в пользу истца, однако тот подал апелляцию) фигурируют очень знакомые обстоятельства. Тем не менее, до сих пор мало кто знает, как к нему попадает большинство купленных в интернете товаров. Этого не знала даже моя знакомая специалист по интернет-торговле - притом, что именно она выбирала 3PL-компанию для средних размеров интернет-магазина, в котором она работает. «Эти решения принимаются на уровне компания из соображений сокращения издержек, - утверждает она. – Я даже никогда не задумывалась, что они такое и как обращаются с людьми. Они предпочитают держать клиентов в блаженном неведении». Если позвонить, скажем, в крупную фирму, торгующую одеждой в интернете, добавила она, и спросить их, «что происходит на складе, с которого доставляют их свитеры, окажется, что в офисе фирмы ничего об этом не знают».

Более того, когда я об этом заговорила, ей пришло в голову, что она не представляет себе, ни как можно что-либо узнать об условиях работы в той 3PL-компании, с которой она сама заключила контракт, ни как искать ответственную 3PL-компанию. «Нужно создать стандарты. Нечто вроде "Справедливой торговли” или органической сертификации, в которых общественное благо входит в цену», - считает она. По ее мнению, в обществе существует сегмент – причем в него, в частности, входят покупатели эксклюзивной продукции, продающейся ее фирмой, - «который волнуют такие вопросы, и который готов за это платить».

Если бы эти люди только знали о бесчеловечных реалиях бизнеса – но до этого еще далеко. К тому же речь идет не только об интернет-торговле – услугами больших 3PL-компаний пользуются также производители пищевых продуктов, поставщики медикаментов и еще многие предприятия. Кроме того, преимущества временного найма – то есть дешевизну и непричастность нанимателя к любым проблемам – активно использует целый ряд других секторов - гостиничный бизнес, колл-центры и т. д..

«Возможно, осведомленность общества поможет улучшить условия работы, - говорит Винод Сингал (Vinod Singhal), преподающий менеджмент в Технологическом институте Джорджии. – Но не знаю…» В целом, учитывая состояние экономики, большого оптимизма он не испытывает.

Большинству людей, с которыми я работаю, приходится мириться с этим условиями. В конце перерыва мы с моей собеседницей торопимся обратно по местам. Прислушивавшийся к нашему разговору мужчина решает по дороге вставить словечко. «Они могут придраться к чему угодно, - говорит он. - Знают, что деваться нам некуда».

Сегодня на инструктаже нам напомнили, что клиенты ждут. Мы не можем двигаться в «удобном темпе», потому что тогда мы не выполним норму – а клиенты не хотят ждать. Впереди Рождество. На этой неделе у нас 2,7 миллиона заказов. Людям нужны - действительно нужны - эти вещи, причем прямо сейчас. Поэтому, даже если вы работаете достаточно долго, чтобы заслужить право на отгул, вам его не дадут до конца праздников. И, кстати, забудьте о сегодняшнем Дне выборов. «А что если я хочу проголосовать?» - спрашиваю я. «Конечно, голосуйте!» - отвечает начальник. «Но если я уйду, меня уволят?» - говорю я. Он делает грустное лицо и говорит: «Да». Никаких отгулов не положено и тем, кто работает в День благодарения. На следующей неделе Amalgamated устраивает два праздничных ужина по поводу Дня благодарения, но пойти можно только на один из них. После этого на пропуск прикрепят несминаемую наклейку, чтобы вы не могли попытаться прийти еще раз. В общем, всех с праздником, а теперь обратно за работу! Побыстрее!

Возвращаясь к электрическим разрядам книжного отдела, я вздрагиваю, невольно представив себе, как будут относиться к Рождеству в моей будущей семье. Заранее сочувствую своим будущим детям, если они попросят меня о рождественском подарке и услышат в ответ, что, когда ты нажимаешь на сайте кнопку заказа, какой-то несчастный на складе глотает обезболивающие и выслушивает придирки.

В сущности именно об этом говорилось в оплаченном коалицией местных предприятий радиоматериале, который я слушала, когда ехала на работу. Он мягко призывал граждан поддерживать местные магазины, делая покупки в них, а не в интернете. Однако, если моему коллеге Брайану понадобится упаковка детского питания, он скорее купит ее на Amazon за 31,16 доллара, чем в местном продуктовом магазине, где она стоит 47,76 доллара. Даже если он найдет время доехать до Target – настоящего, а не виртуального дискаунтера, - где цены примерно те же, что и в интернете, ему придется заплатить еще и налог с продаж, который закон заставляет физически существующие магазины – но не Amazon - взимать, чтобы можно было оплачивать починку дорог, по которым ездят и машина Брайана, и, кстати, грузовики Amazon.

Вернувшись к работе, я опять получаю удар током в правую руку, когда берусь за очередную книгу по указанию зажатого в левой руке сканера, и ханжески обещаю себе, что буду в дальнейшем покупать еду в моем – более дорогом – продовольственном магазине, потому что я могу себе это позволить. Потому что на самом деле я давно уже не принадлежу к людям, которые зарабатывают 7,25 доллара в час, к той трети американцев, которых статистика считает «бедными или близкими к бедности». Я просто ненадолго прикинулась одной из них.

«Мне повезло», - шепчу я себе, с удовольствием втянув в легкие свежий зимний воздух. Сейчас только время обеда, однако я вышла со склада без разрешения. За сегодняшний день я отправила по конвейеру 500 предметов – но с меня хватит. Мне надоело получать электрические разряды и выслушивать от типа с папкой, как он во мне разочарован. «Мне повезло, как же мне повезло», - повторяю я, направляясь к своей машине. Я сказала женщине из своей группе, которая нервничала из-за своих показателей, передать бригадиру, чтобы он меня не искал. Когда я уходила, она схватила меня за руку с еще более тревожным, чем обычно, видом, и спросила, уверена ли я в том, что делаю. Я не хочу, чтобы мой бригадир тратил время – у него свои нормы. Он не будет по мне тосковать – и никто не будет. В агентстве, наверняка, сейчас не меньше претендентов на эту работу, чем тогда, когда я на нее устраивалась.

«Чтобы понять, как все скверно, достаточно просто оглянуться вокруг», - неожиданно сказал мне один из сотрудников кадрового агентства, когда меня принимали на работу. Это был первый раз в моей жизни, когда кто-то попытался меня утешить именно потому, что меня взяли на работу – и дело было в том, что этот человек, как и все, кто работает в этой стремительно растущей отрасли, знал, что речь идет о порочной по самой своей природе модели. Он фактически продемонстрировал ту же самую солидарность, которую рабочие на складе проявляют во время каждого перерыва: Как ты сюда попал? Что с тобой произошло? Почему ты позволяешь так с собой обращаться? «Мы все в одной лодке, - заявил он и пожал мне руку, как будто приветствуя меня на борту. – И это очень большая лодка».