Не допустить новой расправы!

Дата: 01.08.2013 г. Добавил: erlib_nikolaj

Открытое обращение

Я, Романова Л.В., была осуждена в Московском городском суде в 2003 году по делу «Новой революционной альтернативы», за взрыв 13 августа 1998 года у здания приемной ФСБ в Москве к 5 годам 6 месяцам лишения свободы, и полностью отбыла этот срок - 4 года в 6-м изоляторе города Москвы и 1 год и 6 месяцев в колонии.

По тому же делу, Мосгорсуд отправил в места лишения свободы Надежду Ракс и Ольгу Невскую, осужденных за взрывы памятника царю Николаю II в Подольске осенью 1998 года и у здания приемной ФСБ весной 1999 года. Первая из них отбыла в общей сложности около 7,5 лет лишения свободы, а вторая - срок в 6 лет полностью. Также, в психиатрическую больницу был отправлен Александр Бирюков, проходящий со мной в одном эпизоде, который, в тюрьме и в больнице в совокупности провел около 8 лет.

По мысли следователей УФСБ по гор. Москве, которые расследовали указанные эпизоды, НРА совершала взрывы в знак протеста против политики Путина и против политических репрессий. 
В ходе этого (в те годы резонансного) судилища за закрытыми от публики дверями, слушавшегося судьей Комаровой, печально известной «заказными» приговорами по политическим делам - ни одна из нас не признала вину.

Четвертая девушка, которая ее признала, осталась на свободе. Она же отказалась от своих убеждений - мы не отказались. Идеи были у каждого, в целом, - левые, коммунистические. Все мы были в те годы политическими активистами. Мы, Романова, Ракс и Невская, не отказались от наших убеждений и сейчас.

Мосгорсуд в ходе разбирательства нашего уголовного дела отметал почти все наши ходатайства. В основу приговора суд положил показания Андрея Стволинского, телеоператора, который спланировал взрыв у приемной ФСБ в 1999 году. За это «содействие» в громком «террористическом» деле - а такие дела в то время кое-кому были очень нужны для закрепления в президентском статусе - Стволинский был как следует отблагодарен - его взяли монтировать выступления первых лиц на 1 канале ТВ. Кроме того, доказательная база по нашему делу собиралась в том числе так: один свидетель был изнасилован оперативниками на Петровке, другого - там же душили противогазом 15 суток, «закрыв» по липовому, впоследствии признанному незаконным административному нарушению, третьего - избивали там 3 дня «просто так», четвертому пытались подбросить наркотики, и так далее. Суд знал, что, ради получения признательных показаний от Надежды Ракс, следователь почти убедил ее в том, что мой незадолго до ареста рожденный ребенок болен раком (отмечу, что в настоящее время этот ребенок достиг приличных спортивных успехов и совершенно здоров).

Список можно продолжать бесконечно.

В свое время мы обратились в Европейский суд по правам человека о нарушении РФ целого ряда наших конвенционных прав, включая право на справедливое судебное разбирательство. К сожалению, этот международный орган в абсолютном большинстве случаев не вдается в вопросы правильной оценки доказательств национальным судом. В октябре 2011 года Европейский Суд вынес решение, что в нашем деле имело место нарушение параграфа 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ввиду проведения закрытого судебного слушания без существенных на то причин. Россия не согласилась с этим решением, обжаловав его в Большую Палату Суда, но получила отказ.

Решение Европейского суда в аспекте его исполнения государством-участником Конвенции предполагает выплату назначенной справедливой компенсации (мы ее получили), а также восстановление нарушенных прав заявителей, насколько это возможно. Для этого, УПК РФ в статье 413-й содержит положение об отмене приговора ввиду новых обстоятельств по представлению Председателя Верховного Суда РФ. Общий же смысл присутствия статьи 413-й в уголовно-процессуальном законе заключается в необходимости поворота судебного решения тогда, когда произошла судебная ошибка.

В нашем случае, спустя почти 15 лет после возбуждения уголовного дела, не может быть речи об исправлении судебных ошибок. Так, например, всего год назад российское правосудие проштамповало исключительно жестокий приговор группе вчерашних московских школьников - так, одни из «лидеров» Иван Асташин был приговорен к 12 годам колонии строгого режима за бутылку с бензином, брошенную в некий офис ФСБ районного значения, ночью, когда никто не пострадал. Это дело - дело «АБТО», удивительно похожее на наше, не оставляет никаких иллюзий. С теми, кто пришел к мысли о том, что ситуацию в этой стране можно изменить только революционным путем, власть, боясь не столько их действий - а только лишь их мыслей - будет расправляться все циничнее, все более жестоко. До тех пор, пока, наконец, не расправится с ней, властью, новый 1917 год.

У нас нет никаких иллюзий на предмет того, что этот новый судебный процесс затеян властью вовсе не для того, чтобы попытаться исправить судебную ошибку. Этот новый процесс - месть нам за выигранное в Европейском суде дело; месть в виде публичного, неприкрыто-наглого попрания фундаментального права каждого человека НЕ БЫТЬ СУДИМЫМ ДВАЖДЫ по тем же фактам и по тому же обвинению.

С момента моего освобождения, с 4 октября 2005 года, прошло почти 8 лет, что погашает мою судимость в этом году.

Назначенный срок, отбытый мною полностью, меня не испугал, не сломал - напротив, жизнь на том самом «дне общества», относительно обитателей которого мало кто задумывается, помогла укрепиться идейно, лучше понять как себя, так и ситуацию в стране и ее перспективы, понять других людей - безыдейных, простых, несчастных. Более того, этот срок положил начало пониманию призвания, будущей профессии и будущей работы, что после освобождения и осуществилось. 
С другой стороны, по ряду причин за это время моя семья оказалась в бедственном положении, что было существенно поправлено присужденной Европейским судом компенсацией. Деньги получены нами за пережитые страдания, они не наворованы, в отличие от жуликов и воров, стоящих у власти. 
Моим младшим детям 3 и 5 лет; ребенку Надежды Ракс 5 лет, на руках у Невской новорожденный. Двое из нас работают.

У меня лично нет ни малейшего сомнения в отсутствии желания у судейского сообщества принимать по отношению к нам «индивидуальные восстановительные меры». Я не клоун, чтобы развлекать публику и журналистов, опровергая доказательства обвинения, уличая во лжи тех, кто бубнит «показания», которые вдолдонили им фсбэшные следователи. Это уже было пройдено, с различными препонами, созданными судьей Комаровой. Но, даже если этих препон не будет теперь - результат второго судебного процесса будет тем же самым.

Указанное выше положение УПК РФ российское «кривосудие» в нашем случае использует всего лишь как правовую лазейку, формальный повод, чтобы усадить нас на скамью подсудимых снова. Чтобы заставить нас выслушать тот же самый приговор, только в открытом зале - в зале, который мы просили открыть тогда, 10 лет назад, в каждом заседании, в каждой своей жалобе вплоть до Верховного Суда. Зачем это нам сейчас? Вы сами не можете этого не понимать. 
Но вам сказано «исполнять» - и вы спешите ловить нас с помощью судебных приставов, постановив 16 июля 2013 года приводить в заседание приводом...

А как же, ведь надо скорее «пригвоздить» «проклятых террористов» снова! Вам понадобилось снова поглумиться над нашими семьями, когда в наши квартиры на глазах наших детей снова будут врываться марионетки режима! Российское правосудие не задумывается о новом нарушении наших прав и свобод этим новым судебным процессом, о том, что мы не можем проводить время в бесплодных заседаниях, оставив работу и несовершеннолетних детей, которых у нас вместе - семь. 
Характерное у российского, и специфическое у мосгоровского, правосудия, понимание решений Европейского суда по правам человека.

Добавлю еще, что мне стыдно приходить отсюда, с воли, на этот никому не нужный и неинтересный процесс, зная, что в соседнем зале в пластиковом «аквариуме» власть судит 12 человек за «массовые беспорядки» на Болотной площади 6 мая 2012 года - судит за то, что выросло, наконец, то поколение, которое не верит в необходимость диктатуры во имя «спасения» от созданного самой же властью «терроризма». Это поколение, которое не потерпит, чтобы его били дубинками за массовый протест против власти жулья. Это поколение, которое посмело ударить резиновой дубинке в ответ. Вот за что вы их судите. 
Когда-то при произнесении последнего слова я сказала, что история расставит все точки над «i». Пожалуй, это сбывается даже раньше, чем я сама ожидала и к чему сегодня, в силу и возраста, и необходимости вырастить четверых детей, уже не могу приложить усилий.

Я требую, чтобы уголовное преследование в отношении меня по делу НРА, на основании ч. 1 ст. 24 УПК РФ, п. «г» ч. 1 ст. 78 УК РФ, по статьям 222, 223 УК РФ, было немедленно прекращено в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, а по статье 205 УК РФ (терроризм), прекращено в связи с тем, что до истечения срока давности осталось 20 дней, за которые нереально провести слушание дела по существу и апелляционное слушание для вступления нового приговора в законную силу. Требую решить это без моего участия и без назначения мне адвоката, процессуальные издержки на которого я платить не желаю.
Я требую незамедлительно отменить решение о принудительном приводе меня, а также Невской и Ракс, поскольку данное решение не только не направлено на восстановление наших прав, но является карательной мерой непонятно за что - назначенные много лет назад реальные сроки мы уже отбыли и нет никаких оснований для любого ограничения нашей свободы. 
Я требую, чтобы сама возможность проведения второго судебного разбирательства в отношении Ольги Невской и Надежды Ракс была поставлена в зависимость от волеизъявления каждой из них, а не от чьего-то указания «сверху».

Прошу тех, кто помнит наше дело и заинтересован в нашей судьбе: товарищей-коммунистов, представителей оппозиции, гражданских активистов, правозащитников, независимые СМИ, выразить протест против принуждения нас к повторному осуждению.