Миф о «Брестском мире».

          С мифом о «германофильстве» Ленина и его якобы шпионаже в пользу Германии связывают и, так называемый, «Брестский мир», заключенный по настоянию Ленина.

          Если мы заглянем в Большую Советскую энциклопедию, то узнаем, что «похабный» Брестский мир был заключен в Брест- Литовске 3 марта 1918 года. При этом Советской России пришлось пойти на значительные территориальные уступки. Германия аннексировала Польшу. Прибалтику, значительную часть Белоруссии и Закавказья да еще обязала Россию платить контрибуцию в 6 млрд марок. Условия мира, конечно же, ужасно тяжелые, но и альтернативы ему тогда не было.

          Молодое Советское государство получило мирную передышку, которую использовало для формирования армии нового типа. А через семь месяцев, 13 ноября 1918 года этот договор Советским правительством был аннулирован. Все платежи по нему сразу же прекратились. Казалось бы, и спорить здесь не о чем. Но господа «национал-патриоты», «демократы» и всевозможные «монархисты» волчьей хваткой вцепились в эту тему и не дают спокойно спать В. И. Ленину.

          Так что же предшествовало подписанию «мирного договора», а по сути капитуляции России перед Германией? Начавшись с выстрелов в Сараево, Первая мировая охватила почти всю Европу. Миллионы русских солдат были посланы царскими правительством защищать чужие интересы. Голод и холод, тиф и холера сотнями тысяч косили крестьян, составляющих основу царской армии.

          А в это время либеральная интеллигенция между балами и шампанским призывала царя вести войну до победного конца. Русские и немецкие мужики не понимали, ради чего они проливают кровь, мерзнут в окопах и кормят вшей. К началу войны русская армия насчитывала 1,1 млн человек, а к началу 1916 году из армии дезертировало около 1,2 млн человек.

          Едва ли не в первых рядах бежало и сдавалось в плен «доблестное» русское офицерство. Генерал Деникин в «Очерке русской смуты» писал: «Знаю размеры дезертирства и уклонения от военной службы, в чем повинна наша интеллигенция едва ли не больше, чем темный народ». На 13914 убитых офицеров и военных чиновников 14328 сдались в плен.

          «Организация, возвращающая русских из плена, имела в 1918 году списки на 3,9 млн пленных в лагерях Германии, Австрии, Турции и Болгарии».

          Секретариат ЦК РСДРП(б) в письме от 8 января 1918 года отмечал: «На фронте, как и вообще у нас на севере и в центре России, плохо дело с продовольствием и фуражом. Война немыслима уже по одному этому. У немцев дело обстоит не лучше… На фронте идет сплошной торг: наши несут хлеб, а немцы всякую всячину: бритвы, ножницы, электрические батареи, коньяк и т. д.».

          Придя к власти, большевики встали перед дилеммой — продолжать войну и тем самым обречь на смерть сотни тысяч солдат или заключить мир с Германией, признав этим самым факт унизительной капитуляции.

          Воевать хотела только Антанта. На чужой территории, до последнего конца, до последнего… русского солдата. Главковерх Крыленко докладывал: «Англичане предлагают по сто рублей в месяц за каждого нашего солдата в случае продолжения войны». Подкупы и уговоры Антанта подкрепляла угрозами. Так, Англия требовала продолжения войны Советской России с Германией, в противном случае она угрожала усилением нашествия Японии. Не ограничившись этим, «союзники» подталкивали к войне и Германию. На заседании военной секции РКП(б) отмечалось: «Имеются в этом направлении определенные сведения, что Антанта, не желая использовать свои силы — французские и английские войска, двигает германские и польские части против нас, пугая Германию, что советское правительство займет Восточную Пруссию и тем самым усилит движение коммунизма в Германии».

          Большевики считали войну империалистической, захватнической и предрекали, что она закончится революцией и поражением обеих сторон, что, в конце концов, и случилось.

          Сейчас по-разному трактуют высказывания Ленина по этому поводу. Подробно свою позицию Ленин изложил в письме к московским большевикам. Но письмо это где-то затерялось, в архивах его найти пока никому не удалось, но зато сохранилось письмо Бухарина Ленину, отправленное из Лозанны в январе 1915 года, где говорится: «Мы написали письмо, рассеивающее легенду о «германофильстве». Но, с другой стороны, очевидно, что «поражение России» толкуется как практический лозунг партии и вводит многих в заблуждение… «поражение России» для нас — и это нужно со всей силой подчеркивать — не является лозунгом, т. е. партийной директивой, влекущей за собой определенные практические действия, способствующие поражению… «поражение России» есть положение, выражающее лишь объективный прогноз — и не более».

          А сколько копий сломали лукавые борзописцы, обвиняя Ленина в «пораженчестве»! Отличился на этом поприще и г-н Путин, заявивший, что «Большевики в ходе Первой мировой войны желали поражения своему Отечеству. Когда героические русские солдаты и офицеры проливали кровь на фронтах Первой мировой войны, кто-то раскачивал Россию изнутри и докачался до того, что Россия как государство рухнула и объявила себя проигравшей. Чушь, бред, но это случилось. Это было полное предательство национальных интересов».

          А ведь стоило только заглянуть в архивы, почитать труды Ленина, и все вопросы были бы сняты. Но, похоже, что истина господ «демократов» вообще не интересует. Вот и сочиняют они всевозможные сплетни и небылицы.

          У современного читателя может возникнуть вопрос: почему же Ленин так настойчиво добивался мира с Германией? И чего здесь было больше: политической мудрости Ильича или корысти? То, что Ленин обладал гениальным стратегическим мышлением и тактическим чутьем, говорилось уже не раз. Не хотелось бы повторяться, но именно эти его качества проявились во всем блеске при заключении Брестского мира. Так, Ленин прекрасно понимал, что заключение Брестского мира в 1918 году не отвечало веками сложившимся представлениям русского человека о мире, о войне, о национальной гордости, о патриотизме, но пошел на этот грабительский мир, наступив «на горло собственной песне».

          Пошел потому, что Русская армия была деморализована бессмысленностью страшной войны. Она утратила управление и боеспособность с изданием эсеро-меньшевистского приказа №1.

          Советской власти ничего не оставалось, как объявить демобилизацию царской армии и принять еще более унизительные для России условия мира с Германией. Почему? Да потому, что молодой Советской республике крайне нужна была передышка, чтобы создать новую — Красную армию. Армию, способную защитить Отечество от иноземных захватчиков. А в том, что воевать придется, Ильич не сомневался: международный империализм, временно разделенный на две группировки, оказался не в состоянии задушить революцию в России сразу, но эта мысль уже вынашивалась в Париже, Лондоне и Вашингтоне. Ленин не сомневался — новая война с объединенными силами мирового капитализма (с Антантой) неизбежна. И он оказался прав. Расправившись с Германией и ее союзниками, Антанта бросила все свои силы и мощь на молодую Советскую республику.

          Но к этому времени, воспользовавшись передышкой за счет Брестского мира, Советская Россия уже имела Красную Армию. Армию, созданную заново, на новых принципах. Новая армия создавалась на основе строжайшей дисциплины, централизации и самопожертвования. Эти факторы и сыграли решающую роль в победе Красной Армии над силами Антанты и Белой Гвардии в Гражданской войне.

          Бездоказательно обвиняя большевиков и Ленина в пособничестве немцам, господа «демократы» и «патриоты» почему- то умалчивают о сотрудничестве с иностранными державами белых. А ведь эти «патриоты», ратующие на словах за «единую и неделимую Россию», на деле готовы были сотрудничать с кем угодно и когда угодно: с Антантой (Деникин), с японцами и бело-чехами (Колчак), с поляками и румынами (Врангель), с эстонцами и американцами (Юденич).

          А так любимый современными, бряцающими шпорами и трясущими эполетами, ряжеными «казаками», генерал Краснов просил помощи у немцев на условии отторжения Донской области от России в пользу Германии. За это его презирали даже белые офицеры. В эмиграции ему даже никто руки не подавал. А во время Великой Отечественно войны этот «рыцарь русской правды» воевал вместе с эсэсовцами против своих, за что и был справедливо наказан после войны. Генерал Деникин против своих соотечественников не воевал, но, скорее всего, потому, что немцы не нуждались в его услугах.

          В связи с тем, что либералы и охранители обвиняют В. И. Ленина в развязывании Гражданской войны и заключении Брестского мира, мотивируя это тем, что он был немецким шпионом, хотелось бы привести мнение по этим вопросам очевидца тех событий писателя В. В. Шульгина, которое он высказал в своей книге «Опыт Ленина».

          Популярный в России и в среде зарубежной эмиграции писатель, монархист, член Государственной Думы, сподвижник Столыпина, Шульгин был известен тем, что он в феврале 1917 года принял из рук государя императора отречение от престола. Он прожил долгую (98 лет) жизнь и успел за эти годы повоевать с большевиками в Гражданскую войну, пожить в эмиграции, отсидеть десять лет (1946-1956) в «сталинских» лагерях, но не озлобился на Советскую власть, а дал критическую, но объективную оценку деятельности Ленина и большевиков в своей книге.

          Так почему же либеральная интеллигенция того времени невзлюбила В. И. Ленина? Да потому, считает Шульгин, что «с внешней стороны в 1918 году все было, в наших глазах, против Ленина. Он как будто точно выполнял предначертания немцев: разложил русскую армию (армию на самом деле разложил Керенский своим указом №1) и по Брестскому миру, создав независимую Украину, отдал ее Германии, то есть сделал то, чего немцы добивались, что было целью их похода на Россию (и здесь Шульгин не прав. Война была затеяна мировой закулисой ради уничтожения монархии в России, Германии и Австро-Венгрии).

          Мудрено ли, что наши союзники, англичане и французы, приняли Ленина просто за немецкого агента. Тем более, что план расчленения России на республики был немецкой выдумкой. По крайней мере, у меня в руках была географическая карта, изданная в Вене, где эти республики, числом десять, были обозначены. Эта карта появилась до революции, она была отпечатана примерно в 1916 году. Таково же было содержание листовок, которыми немецкое командование забрасывало наши окопы… Там говорилось:

          - Без отделения Украины от России никогда не удастся нанести такого сокрушительного удара, чтобы эта азиатская держава перестала угрожать Европе.

          Существует юридическая формула: Qui prodest? Смотри, кому выгодно. Кому было выгодно все, что делал Ленин? Вся видимость вопияла всеми голосами: немцам!

          Отсюда, вывод был ясен. Мы этот вывод сделали и расценивали Ленина соответственно. Могло ли быть иначе?

          Могло. Видимость может вводить в заблуждение. История показала, что Ленин не был тем, кем мы его считали, то есть исполнителем немецких предначертаний. Он имел правильное предчувствие, что «похабный мир» не удержится, так как французы, англичане и американцы разобьют немцев и без помощи России. Обязательств же перед нашими союзниками Ленин не имел. В этом была существенная разница. Для нас сепаратный мир был бы изменой своему слову. Для Ленина — нет. Он слова не давал.

          Теперь, более спокойно вглядываясь в прошлое, я начинаю думать, что все произошло, как надо».

          Только через сорок лет Шульгин осознал гениальность стратегического замысла Ленина, благодаря которому большевикам удалось прекратить международную бойню на русском фронте. Благодаря этому удалось сохранить сотни тысяч человеческих жизней, а страна получила передышку.

          Через сорок лет понял Шульгин то, что Ленину было ясно еще в 1918 году: посылать разложившуюся русскую армию в наступление против немецкой, сохранившей дисциплину, — означало посылать ее на истребление. И он нашел в себе мужество признать, что после Февральской революции воевать «до победного конца» было утопией и преступлением. Единственным выходом из этого тупика было заключение «унизительного мира».

          И Ленин взял на себя этот позор. И он не скрывал ни от самого себя, ни от свои союзников, каков Брестский мир.

          «Но под этой «похабностью», — считает Шульгин, — рассуждая спокойно, можно разглядеть нечто, что могло оправдать потерю Россией своего Юга. И это нечто — кровь человеческая. Каков бы ни был этот мир, но он прекратил бойню на русском фронте, сохранив много жизней. И это как будто бесспорно.

          А в награду за свои труды большевики получили в свое распоряжение одну шестую часть суши, на которой они на свой манер прославили имя русское и, пожалуй, так, как никогда раньше».

          Приведенные выше фрагменты из книги Шульгина «Опыт Ленина» говорят о том, что автор книги дает вполне объективную и реалистичную оценку деятельности В.И. Ленина в далеком 1918 году, в период заключения «похабного» Брестского мира. У автора хватило мужества признать правоту Ленина и свои собственные заблуждения при оценке этого эпохального события, чего нельзя сказать о многих его современниках. Не сумев разобраться в обстановке того времени, многие видные представители Белого движения так и остались при своем мнении о том, что Ленин — немецкий «шпион», а «Брестский мир» — предательство интересов России. Точно так же считают и многие нынешние либералы и охранители.