Советско-германский пакт о ненападении. Разоблачение буржуазной лжи (окончание).

17 сентября 1939 года по приказу Советского Прави­тельства советские войска перешли довоенную советско-польскую границу, заняли Западную Белоруссию и За­падную Украину и развернули там строительство обороны вдоль западной линии украинских и белорусских земель. Это была в основном та самая линия, которая известна в истории как «линия Керзона», установленная на Версальской конференции союзников.

Спустя несколько дней после этого Советским Прави­тельством были подписаны пакты о взаимопомощи с При­балтийскими государствами, предусматривавшие размещение на территории Эстонии, Латвии и Литвы гарнизо­нов Советской Армии, организацию советских аэродромов и создание военно-морских баз.

Таким образом, был создан фундамент «восточного» фронта.

Не трудно было понять, что создание «восточного» фронта является серьёзным вкладом не только в дело организации безопасности СССР, но и в общее дело миролюбивых государств, ведущих борьбу против гитлеров­ской агрессии. Тем не менее, англо-франко-американские круги в своём преобладающем большинстве ответили на этот шаг Советского Правительства злобной антисовет­ской кампанией, квалифицируя его как агрессию.

Впрочем, нашлись и такие политические деятели, у ко­торых оказалось достаточно проницательности для того, чтобы понять смысл советской политики и признать правильным создание «восточного» фронта. Среди них первое место принадлежит г. Черчиллю, тогда ещё военно-мор­скому министру, который в своём выступлении по радио 1 октября 1939 года, после ряда недружелюбных выпадов против Советского Союза, заявил: «То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безо­пасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливается на­пасть. Когда г-н фон Риббентроп был вызван на прош­лой неделе в Москву, то это было сделано для того, чтобы он ознакомился с этим фактом и признал, что замыслам нацистов в отношении Балтийских госу­дарств и Украины должен быть положен конец».

Если на западных границах СССР в значительном от­далении от Москвы, Минска и Киева дело с безопас­ностью СССР обстояло более или менее удовлетворитель­но, то нельзя было сказать то же самое насчёт северной границы СССР. Здесь на расстоянии каких-либо 32 кило­метров от Ленинграда стояли финские войска, командный состав которых в своём большинстве ориентировался на гитлеровскую Германию. Советскому Правительству хо­рошо было известно, что фашистские элементы руководя­щих кругов Финляндии, тесно связанные с гитлеровцами и имевшие большое влияние в финской армии, стремятся захватить Ленинград. Нельзя было считать случайностью тот факт, что начальник Генерального штаба гитлеровской армии Гальдер ещё летом 1939 года приехал в Финляндию для инструктирования высших руководителей финской армии. Трудно было сомневаться в том, что финские ру­ководящие круги состоят в союзе с гитлеровцами, что они хотят превратить Финляндию в плацдарм для нападения гитлеровской Германии на СССР.

Не удивительно поэтому, что все попытки СССР найти общий язык с финляндским Правительством в деле улуч­шения отношений между обеими странами остались безуспешными.

Правительство Финляндии отклонило одно за другим все дружественные предложения Советского Правитель­ства, направленные на обеспечение безопасности СССР и, в частности, Ленинграда, несмотря на то, что Советский Союз пошёл навстречу Финляндии в удовлетворении её законных интересов.

Финляндское Правительство отклонило предложение СССР отодвинуть финскую границу на Карельском пере­шейке на несколько десятков километров, хотя Советское Правительство соглашалось взамен этого уступить Фин­ляндии вдвое большую территорию Советской Карелии.

Финляндское Правительство отклонило также предло­жение СССР о заключении пакта о взаимопомощи, пока­зав этим, что безопасность СССР со стороны Финляндии остаётся необеспеченной.

Этими и другими подобными враждебными действиями и провокациями на советско-финской границе Финляндия развязала войну с Советским Союзом.

Результаты советско-финской войны известны. Грани­цы СССР на северо-западе и, в частности, в районе Ленин­града были отодвинуты, и безопасность СССР была укреплена. Это сыграло важную роль в обороне Советского Союза против гитлеровской агрессии, поскольку гитлеров­ской Германии, и её финским пособникам пришлось начи­нать своё наступление на северо-западе СССР не под са­мым Ленинградом, а с линии, находившейся от него почти на 150 километров к северо-западу.

В своей речи на сессии Верховного Совета СССР 29 марта 1940 года В. М. Молотов заявил: «…Советский Союз, разбивший финскую армию и имевший полную возможность занять всю Финляндию, не пошёл на это и не потребовал никакой контрибуции в возмещение своих военных расходов, как это сде­лала бы всякая другая держава, а ограничил свои по­желания минимумом…» «Никаких других целей, кроме обеспечения безо­пасности Ленинграда, Мурманска и Мурманской же­лезной дороги, мы не ставили в Мирном Договоре».

Следует отметить, что несмотря на то, что всей своей политикой в отношении СССР финские правящие круги играли на руку гитлеровской Германии, англо-француз­ские заправилы Лиги Наций сразу же стали на сторону финляндского Правительства, объявили через Лигу Наций СССР «агрессором» и тем самым открыто одобрили и поддержали начатую финскими правителями войну про­тив Советского Союза. Лига Наций, запятнавшая себя попустительством и поощрением японских и немецко- итальянских агрессоров, по приказу англо-французских заправил послушно проголосовала резолюцию против Со­ветского Союза, демонстративно «исключив» СССР из Лиги Наций.

Мало этого. В развязанной финскими реакционерами войне против Советского Союза Англия и Франция вся­чески помогали финской военщине. Англо-французские правящие круги не переставали подстрекать финляндское Правительство к продолжению военных действий.

Англо-французские правители систематически снаб­жали Финляндию оружием и энергично готовили к отправ­ке в Финляндию стотысячный экспедиционный корпус.

За три месяца, прошедшие с начала войны, Англия, по заявлению Чемберлена в палате общин 19 марта 1940 года, передала Финляндии сто один самолёт, свыше двухсот орудий, сотни тысяч снарядов, авиационных бомб и противотанковых мин. Одновременно Даладье сообщил Палате Депутатов, что Франция передала Фин­ляндии 175 самолётов, около 500 орудий, пять с лишним тысяч пулемётов, миллион снарядов и ручных гранат и разное другое вооружение.

О планах британского и французского Правительств этого времени полностью можно судить по памятной записке, переданной англичанами шведам 2 марта 1940 года, в которой говорилось: «Союзные правительства понимают, что военное положение Финляндии становится отчаянным. После тщательного рассмотрения всех возможностей они пришли к выводу, что единственным средством, при помощи которого они могут оказать эффективную по­мощь Финляндии, является посылка союзных войск, и они готовы послать такие войска в ответ на финскую просьбу»[32].

В это время, как об этом заявил 19 марта в англий­ском парламенте Чемберлен,

«подготовка к отправке экспедиционных частей велась с максимальной быстротой, и экспедиционная армия была готова к отправке в начале марта… за два месяца до того срока, который назначил фельд­маршал Маннергейм для их прибытия».

Чемберлен добавил, что численность этих частей до­стигала 100.000 человек.

Одновременно и французское Правительство готовило свой экспедиционный корпус в 50.000 человек первой оче­реди для направления в Финляндию через Нарвик.

И эту воинственную активность англо-французские правители развивали в то время, когда на фронте против гитлеровской Германии Англия и Франция не проявляли никакой активности, и когда велась там так называемая «странная война».

Но военная помощь Финляндии против Советского Союза являлась лишь частью более широкого замысла англо-французских империалистов.

В упомянутой «Белой книге» шведского министерства иностранных дел имеется документ, принадлежащий шведскому министру иностранных дел Гюнтеру. В этом документе говорится, что «посылка этого контингента войск входила в общий план нападения на Советский Союз», и что этот план, «начиная с 15 марта, будет введён в действие про­тив Баку, а ещё ранее — через Финляндию»[33].

В своей книге «Де Голль—диктатор» Керрилис об этом плане писал следующее:

«Согласно этому плану, основные черты которого изложил мне Поль Рейно[34] в письме, хранящемся у меня, моторизованный экспедиционный корпус, выса­дившись в Финляндии, через Норвегию быстро рас­швырял бы беспорядочные орды России и пошёл бы на Ленинград…»[35]

Этот план разрабатывали во Франции де Голль и ге­нерал Вейган, командовавший тогда французскими вой­сками в Сирии, который похвалялся, что: «с некоторыми подкреплениями и двумя сотнями самолётов он овладел бы Кавказом и вошёл бы в Россию, как «нож в масло».

Известен также разработанный французским генера­лом Гамеленом в 1940 году план военных действий англо-французов против СССР, в котором особенное внимание уделялось бомбардировке Баку и Батуми.

Подготовка англо-французских правителей к нападе­нию на СССР шла полным ходом. В генеральных штабах Англии и Франции усердно разрабатывались планы такого нападения. Эти господа хотели вместо войны с гит­леровской Германией начать войну против Советского Союза.

Но планам этим осуществиться было не суждено. Финляндия в это время была разгромлена советскими войсками и вынуждена была капитулировать, несмотря на все усилия Англии и Франции воспрепятствовать её капитуляции.

12 марта 1940 года был подписан советско-финский мирный договор.

Таким образом, было улучшено дело обороны СССР против гитлеровской агрессии также и на севере, в районе Ленинграда со смещением линии обороны на 150 километров севернее Ленинграда до Выборга включительно.

Но это ещё не означало, что уже закончено сформи­рование «восточного» фронта от Балтийского моря до Чёрного моря. Пакты с Прибалтийскими государствами были заключены, но там не было ещё советских войск, могущих держать оборону. Молдавия и Буковина были формально воссоединены с СССР, но и там не было ещё советских войск, могущих держать оборону. В середине июня 1940 года советские войска вступили в Эстонию, Латвию, Литву. 27 июня того же года советские войска вступили в Буковину и в Молдавию, оторванную Румы­нией у СССР после Октябрьской революции.

Таким образом, было закончено формирование «во­сточного» фронта от Балтийского моря до Чёрного моря против гитлеровской агрессии.

Англо-французские руководящие круги, продолжав­шие ругать СССР агрессором из-за создания им «восточ­ного» фронта, видимо, не отдавали себе отчёта в том, что появление «восточного» фронта означает коренной перелом в развитии войны — против гитлеровской тира­нии, — в пользу победы демократии.

Они не понимали, что речь шла не об ущемлении или не ущемлении национальных прав Финляндии, Лит­вы, Латвии, Эстонии, Польши, а о том, чтобы предотвра­тить превращение этих стран в бесправную колонию гитлеровской Германии путём организации победы над нацистами.

Они не понимали, что речь шла о том, чтобы создать преграду продвижению немецких войск во всех районах, где только это было возможно, устроить крепкую оборо­ну, а потом перейти в контрнаступление, разбить гитле­ровские войска и тем создать возможность для свобод­ного развития этих стран.

Они не понимали, что других путей для победы над гитлеровской агрессией не существует.

Правильно ли поступило английское Правительство, разместив свои войска во время войны в Египте, не­смотря на протесты египтян и даже на сопротивление некоторых элементов в Египте? Безусловно, правильно! Это было важнейшее средство преградить путь гитле­ровской агрессии в сторону Суэцкого канала, оградить Египет от покушений со стороны Гитлера, организовать победу над Гитлером и предотвратить, таким образом, превращение Египта в гитлеровскую колонию. Только враги демократии или сумасшедшие могут утверждать, что действия английского Правительства в данном слу­чае представляли агрессию.

Правильно ли поступило Правительство Соединённых Штатов Америки, высадив свои войска в Касабланке, несмотря на протесты марокканцев и прямое военное противодействие со стороны правительства Петэна во Франции, власть которого распространялась на Марок­ко? Безусловно, правильно! Это было серьёзнейшее средство создать базу противодействия немецкой агрессии в непосредственной близости к Западной Европе, организовать победу над гитлеровскими войсками и создать, та­ким образом, возможность освобождения Франции от гитлеровского колониального гнёта. Только враги демо­кратии или сумасшедшие могли расценивать эти действия американских войск как агрессию.

Но то же самое нужно сказать о действиях Совет­ского Правительства, организовавшего к лету 1940 года «восточный» фронт против гитлеровской агрессии и раз­местившего свои войска возможно дальше на запад от Ленинграда, Москвы, Киева. Это было единственное средство преградить дорогу беспрепятственному продви­жению немецких войск на Восток, создать крепкую обо­рону, а потом перейти в контрнаступление для того, чтобы разбить совместно с союзниками гитлеровскую армию и предотвратить, таким образом, превращение миролюбивых стран Европы, в том числе Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, в гитлеровскую колонию. Только враги демократии или сумасшедшие могли квалифицировать эти действия Советского Правительства как агрессию.

Но из этого следует, что Чемберлен, Даладье и их окружение, квалифицировавшие эту политику Советского Правительства как агрессию и организовавшие исключе­ние Советского Союза из Лиги Наций, — действовали, как враги демократии или как сумасшедшие.

Из этого следует, далее, что нынешние клеветники и фальсификаторы истории, подвизающиеся в содруже­стве с г.г. Бевином и Бидо и квалифицирующие создание «восточного» фронта против Гитлера как агрессию, дей­ствуют так же, как враги демократии или как сума­сшедшие.

Что было бы, если бы СССР не создал «восточного» фронта ещё до нападения Германии — далеко на западе от старых границ СССР, если бы этот фронт проходил не по линии Выборг — Каунас — Белосток — Брест — Львов, а по старой границе Ленинград — Нарва — Минск — Киев?

Это дало бы возможность войскам Гитлера выиграть пространство на сотни километров, приблизив немецкий фронт к Ленинграду — Москве — Минску — Киеву на 200—300 километров, серьёзно ускорило бы продвижение немцев в глубь СССР, ускорило бы падение Киева и Украины, привело бы к захвату Москвы немцами, привело бы к захвату Ленинграда соединёнными силами нем­цев и финнов и заставило бы СССР перейти на длитель­ную оборону, что дало бы немцам возможность высвободить на востоке дивизий пятьдесят для высадки на английские острова и для усиления немецко-итальянского фронта в районе Египта. Вполне вероятно, что английско­му Правительству пришлось бы эвакуироваться в Канаду, а Египет и Суэцкий канал попали бы под власть Гит­лера.

Но это не всё. СССР был бы вынужден перебросить большую часть своих войск с маньчжурской границы на «восточный» фронт для усиления своей обороны, а это дало бы возможность японцам высвободить до 30 дивизий в Маньчжурии и направить их против Китая, против Фи­липпин, против Юго-Восточной Азии вообще, в конечном счёте — против американских вооружённых сил на Даль­нем Востоке.

Всё это привело бы к тому, что война затянулась бы по крайней мере ещё года на два, и вторая мировая вой­на была бы окончена не в 1945 году, а в 1947 году или несколько позже.

Так обстояло дело с вопросом о «восточном» фронте.

Между тем события на Западе шли своим чередом. В апреле 1940 года немцы заняли Данию и Норвегию. В середине мая немецкие войска вторглись в Голлан­дию, Бельгию и Люксембург. 21 мая немцы вышли к Ла-маншу и отрезали союзников во Фландрии. В конце мая английские войска эвакуировали Дюнкерк, покинули Францию и направились в Англию. В середине июня пал Париж. 22 июня Франция капитулировала перед Герма­нией.

Таким образом, Гитлер растоптал все и всякие декла­рации ненападения с Францией и Англией.

Это был полный провал политики умиротворения, по­литики отказа от коллективной безопасности, политики изоляции СССР.

Стало ясно, что, изолировав СССР, Франция и Англия разбили единый фронт свободолюбивых стран, ослабили себя и сами оказались изолированными.

1 марта 1941 года немцы заняли Болгарию.

5 апреля СССР подписал пакт ненападения с Юго­славией.

22 июня того же года Германия напала на СССР.

Италия, Румыния, Венгрия, Финляндия вступили в вой­ну против Советского Союза на стороне Германии.

Советский Союз вступил в освободительную войну против гитлеровской Германии.

Различные круги Европы и Америки по-разному от­неслись к этому событию.

Порабощённые Гитлером народы вздохнули с облег­чением, решив, что Гитлер сломает себе шею между дву­мя фронтами, западным и «восточным».

Правящие круги Франции злорадствовали, не сомне­ваясь в том, что «Россия будет разбита» в самый корот­кий срок.

Видный член сената Соединённых Штатов Америки, а теперь президент США г. Трумэн через день после на­падения Германии на СССР заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают как можно больше».[36]

Аналогичное заявление сделал в 1941 году в Велико­британии тогдашний министр авиационной промышлен­ности Мур Брабазон, заявивший, что, поскольку это ка­сается Великобритании, лучшим исходом борьбы на восточном фронте было бы взаимное истощение Германии и СССР, вследствие чего Англия смогла бы занять господствующее положение.

Эти выступления, несомненно, явились выражением позиции реакционных кругов США и Великобритании.

Однако подавляющее большинство английского и аме­риканского народов было настроено в пользу СССР, тре­буя объединения с Советским Союзом для успешной борьбы против гитлеровской Германии.

Отражением этих настроений нужно считать заявле­ние премьер-министра Великобритании г. Черчилля 22 июня 1941 года о том, что «опасность для России является нашей опасностью и опасностью США так же, как дело каждого русско­го, борющегося за свою землю и дом, является делом свободных людей и свободных народов в любой части земного шара».

Такую же позицию в отношении СССР заняло прави­тельство Рузвельта в США.

Этим было положено начало англо-советско-амери­канской коалиции против гитлеровской Германии.

Антигитлеровская коалиция поставила себе целью разгром гитлеровского режима и освобождение порабо­щённых гитлеровской Германией народов. Несмотря на различие в идеологии и экономической системе отдельных союзных государств, англо-советско-американская коали­ция стала могучим союзом народов, объединивших свои усилия в освободительной борьбе против гитлеризма.

Конечно, и тогда, во время войны, имели место разно­гласия между союзниками по некоторым вопросам. Изве­стно, например, какое значение имели разногласия по таким важным вопросам, как вопрос об открытии второ­го фронта, вопрос об обязанностях союзников, об их мо­ральном долге друг перед другом.

Хватаясь за эти разногласия, фальсификаторы исто­рии и всякого рода клеветники стараются «доказать», вопреки очевидности, что СССР не был и не мог быть верным и искренним союзником в борьбе с гитлеровской агрессией. Но так как совместная борьба против гитле­ровской Германии и поведение СССР в этой борьбе не дают никаких материалов в пользу такого обвинения, они обращаются к прошлому, к предвоенному периоду, утверждая, что во время «переговоров» с Гитлером в Бер­лине в 1940 году представители Советского Союза вели себя вероломно, не по-союзнически.

Они уверяют, что во время берлинских «переговоров» обсуждались и принимались вероломные «планы раздела Европы», территориальные притязания Советского Союза «к югу от Советского Союза по направлению к Индийско­му океану», «планы» о Турции, Иране, Болгарии и другие «проблемы». Клеветники используют в этих целях донесения немецких послов и других гитлеровских чиновни­ков, всякие записки и немецкие проекты каких-то «про­токолов» и других подобных «документов».

Что же на самом деле произошло в Берлине? Нужно сказать, что так называемые «берлинские переговоры» 1940 года являлись на самом деле не чем иным, как ответным визитом В. М. Молотова на две поездки Риб­бентропа в Москву. Имевшие место беседы касались главным образом, советско-германских отношений. Гит­лер старался превратить их в базу для широкого согла­шения между германской и советской сторонами. Совет­ская сторона, наоборот, использовала их для зондажа, для прощупывания позиции немецкой стороны, не имея никакого намерения заключать какое-либо соглашение с немцами. В этих беседах Гитлер считал, что Советскому Союзу следовало бы приобрести выход к Персидскому заливу, заняв Западный Иран и нефтяные промыслы ан­гличан в Иране. Он говорил, далее, что Германия могла бы помочь Советскому Союзу урегулировать дело со своими претензиями к Турции вплоть до исправления договора в Монтре о проливах, при этом совершенно игнорируя интересы Ирана, он тщательно оберегал инте­ресы Турции, явно рассматривая её как настоящую или, во всяком случае, как будущую свою союзницу. Что ка­сается Балканских стран и Турции, то Гитлер рассматри­вал их как сферу влияния Германии и Италии.

Из этих бесед Советское Правительство сделало следующие выводы: Германия не дорожит связями с Ираном; Германия не связана и не думает связаться с Англией, — значит Советский Союз может иметь в лице Англии надёжного союзника против гитлеровской Гер­мании; балканские государства либо уже куплены и пре­вращены в сателлитов Германии (Болгария, Румыния, Венгрия), либо порабощены вроде Чехословакии, или стоят на пути к порабощению вроде Греции; Югославия является единственной балканской страной, на которую можно рассчитывать как на будущую союзницу анти­гитлеровского лагеря; Турция либо уже связана тесными узами с гитлеровской Германией, либо намерена свя­заться с ней.

Сделав эти полезные выводы, Советское Правитель­ство не возвращалось больше к каким-либо беседам по изложенным вопросам, несмотря на неоднократные напоминания Риббентропа.

Как видно, это был зондаж, прощупывание позиции гитлеровского правительства со стороны Советского Правительства, которое не завершилось и не могло за­вершиться каким-либо соглашением.

Допустим ли такой зондаж позиции противника со стороны миролюбивых государств? Безусловно, до­пустим. И не только допустим, но представляет иногда прямую политическую необходимость. Необходимо толь­ко, чтобы зондаж происходил с ведома и согласия союз­ников и чтобы результаты зондажа были сообщены союзникам. Но у Советского Союза не было тогда союз­ников, он был изолирован и он, к сожалению, не мог поделиться с ними результатами зондажа.

Следует отметить, что аналогичный, хотя и дурно пахнущий, зондаж позиции гитлеровской Германии был произведён представителями Англии и Соединённых Штатов Америки уже во время войны, после организа­ции антигитлеровской коалиции: Англия — Соединённые Штаты Америки — СССР. Это явствует из документов, захваченных советскими войсками в Германии.

Из этих документов видно, что осенью 1941 года, а также в 1942 и в 1943 годах в Лиссабоне и в Швейцарии происходили переговоры за спиной СССР между представителями Англии и Германии, а потом между пред­ставителями Соединённых Штатов Америки и Германии по вопросу о заключении мира с Германией.

В одном из документов, — приложении к донесению заместителя германского министра иностранных дел Вейцзекера, — излагается ход этих переговоров в Лиссабоне в сентябре 1941 года. Из этого документа видно, что 13 сентября состоялась встреча сына лорда Бивербрука Эйткена, офицера английской армии, впоследствии

члена английского парламента, представлявшего Англию, с венгром Густавом фон Кевером, действовав­ший по поручению германского министерства иностран­ных дел, как можно судить об этом по письму герман­ского генерального консула в Женеве Крауэля на имя Вейцзекера.

В этих переговорах Эйткен прямо поставил вопрос: «Нельзя ли было бы использовать наступающие зиму и весну для того, чтобы за кулисами обсудить возмож­ности мира?»

Другие документы говорят о переговорах, которые происходили между представителями Правительств США и Германии в феврале 1943 года в Швейцарии. Эти переговоры со стороны США вёл специальный упол­номоченный Правительства США Аллен Даллес (брат Джона Фостера Даллеса), фигурировавший под конспиративной фамилией «Балл» и имевший «непосредствен­ные поручения и полномочия из Белого Дома». Его собе­седником с германской стороны был князь М. Гогенлоэ, близкий к правящим кругам гитлеровской Германии и действовавший в качестве гитлеровского представителя под вымышленной фамилией «Паульс». Документ, со­держащий изложение этих переговоров, принадлежал гитлеровской службе безопасности (S. D.).

Как видно из документа, в беседе были затронуты важные вопросы, касавшиеся Австрии, Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии, и, что особенно важно, во­прос о заключении с Германией мира.

В этой беседе А. Даллес (Балл) заявил, что «никогда впредь не будет допущено, чтобы народы подобно германскому были вынуждены на отчаянные эксперименты и героизм из-за несправедливости и нужды. Германское государство должно остаться су­ществовать как фактор порядка и восстановления. О разделе его или об отделении Австрии не может быть речи».

Касаясь Польши, Даллес (Балл) заявил, что «…путём расширения Польши в сторону востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии следует под­держать создание санитарного кордона против боль­шевизма и панславизма».[37]  Далее в записи беседы отмечается, что «М-р Балл более или менее согласен с государ­ственной и промышленной организацией Европы, на основе больших пространств, полагая, что федератив­ная Великая Германия (подобная США) с примыкаю­щей к ней Дунайской конфедерацией будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы»[38].

Даллес (Балл) также заявил, что он вполне признаёт притязания германской промышленности на ведущую роль в Европе.

Нельзя не отметить, что этот зондаж был произведён англичанами и американцами без ведома и согласия их союзника — Советского Союза, причём Советскому Правительству ничего не было сообщено о результатах это­го зондажа даже в порядке последующей информации.

Это могло означать, что Правительства США и Ан­глии сделали попытку вступить в данном случае на путь переговоров с Гитлером о сепаратном мире.

Ясно, что такое поведение Правительств Англии и США нельзя рассматривать иначе, как нарушение эле­ментарных требований союзнического долга и союзниче­ских обязательств.

Выходит, что фальсификаторы истории, обвиняя СССР в «неискренности», валят здесь с больной головы на здоровую.

Не может быть сомнения, что фальсификаторам исто­рии и прочим клеветникам известны эти документы. И если они скрывают их от общественного мнения, умалчивая о них в своей клеветнической кампании против СССР, то это потому, что они боятся, как чумы, истори­ческой правды,

Что касается разногласий по вопросу об открытии второго фронта, то здесь сказалось различное понима­ние обязанностей союзников в их отношениях друг к другу. Советские люди считают, что если союзник попал в беду, то его надо выручать всеми доступными средст­вами, что нужно относиться к своему союзнику не как к временному попутчику, а как к другу, радуясь его успе­хам, радуясь его усилению. Представители англичан и американцев не согласны с этим и считают такую мо­раль наивностью. Они исходят из того, что сильный со­юзник опасен, что усиление союзника не в их интересах, что лучше иметь слабого союзника, чем сильного, а если он всё же усиливается, — нужно принять меры к его ослаблению.

Всем известно, что в англо-советском коммюнике, так же как и в советско-американском коммюнике в июне 1942 года, англо-американцами было взято на себя обязательство открыть второй фронт в Европе ещё в 1942 году. Это было торжественное обещание, если хо­тите — клятва, которая должна была быть выполнена в срок ради облегчения войск Советского Союза, которые несли в первый период войны всю тяжесть отпора гер­манскому фашизму. Но известно также и то, что это обе­щание не было выполнено ни в 1942 году, ни в 1943 году, несмотря на то, что Советское Правительство неодно­кратно заявляло, что Советский Союз не может прими­риться с откладыванием второго фронта.

Политика откладывания второго фронта была от­нюдь не случайной. Она питалась устремлением тех ре­акционных кругов в Англии и США, которые преследо­вали свои цели в войне с Германией, не имевшие ничего общего с освободительными задачами борьбы против германского фашизма. В их планы не входила задача полного разгрома германского фашизма. Они были за­интересованы в подрыве мощи Германии и, главным об­разом, в устранении Германии как опасного конкурента на мировом рынке, исходя из своих узкокорыстных це­лей. Но в их намерения отнюдь не входило освобожде­ние Германии и других стран от господства реакционных сил, являющихся постоянными носителями империали­стической агрессии и фашизма, как не входило и осуще­ствление коренных демократических преобразований.

Вместе с тем они строили расчёты на ослабление СССР, на его обескровление и на то, что в результате изнурительной войны СССР надолго потеряет своё зна­чение как великая и мощная держава и попадёт после войны в зависимость от Соединённых Штатов Америки и Великобритании.

Понятно, что Советский Союз не может считать нор­мальными подобные отношения к союзнику.

Полной противоположностью такой политике являет­ся политика, проводимая СССР в межсоюзнических от­ношениях. Эта политика характеризуется неизменно бескорыстным, последовательным и честным выполне­нием принятых на себя обязательств, готовностью всегда оказать товарищескую помощь своему союзнику. Совет­ский Союз в минувшую войну дал примеры такого под­линно союзнического отношения к другим странам — боевым товарищам по борьбе с общим врагом.

Вот один из таких фактов.

Как известно, в конце декабря 1944 года гитлеров­ские войска предприняли наступление на западном фронте в районе Арденн, прорвали фронт и поставили англо-американские войска в тяжёлое положение. По утверждению союзников немцы хотели, нанеся удар на Льеж, разгромить 1-ю американскую армию, выйти к Антверпену, отрезать 9-ю американскую, 2-ю британ­скую и 1-ю канадскую армии и устроить союзникам вто­рой Дюнкерк, чтобы вывести Англию из войны.

В связи с этим 6 января 1945 года У. Черчилль обра­тился к И. В. Сталину с посланием следующего содержа­ния: «На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребо­ваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широ­кий фронт после временной потери инициативы. Гене­ралу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообще­нию наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он ещё не прибыл к Вам, я буду благода­рен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в тече­ние января, и любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзен­хауэра, причём лишь при условии сохранения её в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным».

7 января 1945 года И. В. Сталин направил У. Черчиллю следующий ответ:

«Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года.

К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер ещё не прибыл в Москву.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицель­ный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Од­нако, учитывая положение наших союзников на за­падном фронте, Ставка Верховного Главнокомандо­вания решила усиленным темпом закончить подготовку, и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступа­тельные действия против немцев по всему централь­ному фронту не позже второй половины января. Мо­жете не сомневаться, что мы сделаем всё, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».

В ответном послании И. В. Сталину У. Черчилль пи­сал 9 января:

«Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру толь­ко для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!»

Желая ускорить помощь союзным войскам на западе, Верховное Главнокомандование советских войск решило передвинуть срок наступления против немцев на совет­ско-германском фронте с 20 января на 12 января. 12 ян­варя началось большое наступление советских войск на широком фронте от Балтийского моря до Карпат. Было приведено в движение 150 советских дивизий с большим количеством артиллерии и авиации, которые прорвали не­мецкий фронт и отбросили немецкие войска на сотни ки­лометров.

12 января немецкие войска на западном фронте, в том числе 5-я и 6-я танковые армии, нацеленные для нового удара, прекратили своё наступление и в течение 5—6 дней были выведены из фронта и переброшены на восток — против наступающих советских войск. Наступление не­мецких войск на западе было сорвано.

17 января 1945 года У. Черчилль писал И. В. Сталину:

«Я очень благодарен Вам за Ваше послание, и я очень рад, что Маршал Авиации Теддер произвёл на Вас такое благоприятное впечатление.

От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и по­здравления по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте.

Вам, несомненно, теперь известны планы генерала Эйзенхауэра, и в какой степени осуществление их было задержано расстраивающим наступлением Рундштедта. Я уверен, что на всём нашем фронте бои бу­дут идти непрерывно. Британская 21-я армейская группа под командованием фельдмаршала Монтгоме­ри начала сегодня наступление в районе к югу от Роермонда».

В приказе И. В. Сталина по советским войскам в фев­рале 1945 года об этом наступлении советских войск го­ворилось:

«В январе нынешнего года Красная Армия обру­шила на врага небывалый по силе удар на всём фрон­те от Балтики до Карпат. Она взломала на протяже­нии 1.200 километров мощную оборону немцев, кото­рую они создавали в течение ряда лет. В ходе наступления Красная Армия быстрыми и умелыми действия­ми отбросила врага далеко на запад.

Успехи нашего зимнего наступления привели, прежде всего, к тому, что они сорвали зимнее наступ­ление немцев на Западе, имевшее своей целью захват Бельгии и Эльзаса, и дали возможность армиям на­ших союзников в свою очередь перейти в наступление против немцев и тем сомкнуть свои наступательные операции на Западе с наступательными операциями Красной Армии на Востоке».

Так действовал И. В. Сталин.

Так действуют настоящие союзники в общей борьбе.

* * *

Таковы факты.

Конечно, фальсификаторы истории и клеветники по­тому и называются фальсификаторами и клеветниками, что они не питают уважения к фактам. Они предпочитают иметь дело со сплетней, с клеветой. Но нет оснований сомневаться в том, что этим господам всё же придётся, в конце концов, признать одну всем известную истину, со­стоящую в том, что сплетня и клевета гибнут, а факты остаются.

Советское информационное бюро.

[1] Корвин Д. Эдвардс, Международные картели в экономике и политике, 1947.

[2] Richard Sasuly, «I. G. Farben», Boni and Gaer, New York, 1947, p. 80.

[3] Stock Exchange Year Book, London, 1925; Who’s Who in America; Who’s who in Finance, Banking and Insurance; Moody’s Manual of Railroads and Corporation Securities; Poor’s Manual, 1924—1939.

[4] В. М. Молотов, Статьи и речи, 1935—1936, стр. 176.

[5] Там же, стр. 177.

[6] И. В. Сталин, Отчётный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б), «Вопросы ленинизма», стр. 570.

[7] И. В. Сталин, Отчётный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б), «Вопросы ленинизма», стр. 570.

[8] Стенографический отчёт XVIII съезда ВКП(б), ОГИЗ, 1939

[9] А. Гитлер, Майн кампф Мюнхен 1936, стр. 742.

[10] «Запись беседы между фюрером и рейхсканцлером и лордом Галифаксом в присутствии г-на рейхсминистра иностранных дел в Оберзальцберге 19. XI 1937 года», из Архива германского министерства иностранных дел.

[11] Имеются в виду Великобритания, Франция, Германия и Италия.

[12] См. цит. «Запись беседы».

[13] См. цит. «Запись беседы».

[14] Там же.

[15] «Таймс», 23 февраля 1938 г., стр. 8.

[16] «Записка о беседе между фюрером (и рейхсканцлером) и британским королевским послом, которая состоялась в присутствии г-на рейхсминистра иностранных дел фон Риббентропа 3 марта 1938 года в Берлине», из Архива германского министерства иностранных дел.

[17] «Записка о беседе».

[18] Там же.

[19] «Известия» от 18 марта 1938 года.

[20] Нота британского Министерства Иностранных Дел от 24 марта 1938 года.

[21] «Политическое донесение 10 июля 1938 г., дополнение к донесению А № 2589 от 10 нюня с. г.», из Архива германского министерства иностранных дел

[22] Correspondence respecting Czechoslovakia, September 1938, London 1938, ctd 5817, p. 8—9 (Переписка, относящаяся к Чехословакии, сентябрь 1938 г., стр. 8—9, Лондон).

[23] Там же, стр. 13

[24] М. Сейерс и А. Кач, Тайная война против Советской России, Бостон 1946, стр. 324—325.

[25] «Известия» от 20 марта 1939 года.

[26] Архив внешней политики и страноведения, стр. 483 («Archiv fur Aussenpolitik und Landerkunde», September 1938, S. 483).

[27] Записка Дирксена «О развитии политических отношений между Германией н Англией за время моего служебного пребывания в Лондоне», составленная в сентябре 1939 года.

[28] См. Доклад В. М. Молотова на III Сессии Верховного Совета СССР 31 мая 1939 года.

[29] Сейерс и Кан, Тайная война против Советской России, Москва 1947, стр. 371.

[30] «Речи по международной политике лорда Галифакса», Оксфорд, Лондон 1940, стр. 296.

[31] Записка германского посла в Англии Дирксена от 21 июля 1939 г., Архив германского министерства иностранных дел.

[32] Нота британской миссии от 2 марта 1940 года, «Белая книга» МИД Швеции, Стокгольм 1947, стр. 120.

[33] «Заметки Гюнтера для памяти 2 марта 1940 г.», «Белая книга» МИД Швеции, Стокгольм 1947, стр. 119.

[34] В то время член французского Правительства.

[35] Анри де Керрилис, Де Голль— диктатор, Монреал 1945, стр. 363—364.

[36] «Нью-Йорк таймс», 24 июня 1941 года.

[37] «Беседа Паульс — м-р Балл», из немецких архивных доку­ментов.

[38] См. цитированный выше документ.

Рабочий Путь